Однако, несмотря на молчание толпы, Ринат чувствовал, что находится на верном пути. Его слова находили своего слушателя. Нужно было усиливать нажим, чтобы склонить большинство на свою сторону.

Найдя глазами молодежь — безусых парней, жмущихся позади основной массы жителей, он решил ударить по другой болевой точке — непомерно высокому размер свадебного калыма.

— Юноши, а вы что молчите? Или вам по нраву собирать свадебный калым десятилетиями⁈ А хватит ли терпения у вашей нареченной ждать вас⁈ Бобылями остаться хотите⁈ — «давил» он все сильнее, видя полное согласие со своими словами на лицах молодых горцев. — Или вы пойдете по другому пути⁈ Под покровом ночи, как разбойники, заберетесь в чужой дом и умыкнете понравившуюся вам девицу⁈ Да?

Он обличал эти вещи, называя их страшными и недостойными настоящего горца. Разве может быть доблестью похищение слабой женщины из ее родного дома, спрашивал он. Ни в коем случае, сразу же сам давал ответ. Это позорный поступок, оскорбление будущей жены, семьи и целого рода! Говоря об этом, Ринат плавно подводил их к тому, что многие положения адатов устарели и стали мешать людям.

— Почему вы, как неразумные дети, цепляетесь за адаты⁈ Ваши отцы и деды жили по ним, потому что не знали лучшего! Разве Священная Книга может быть плохой? Разве Шариат, созданный в полном соответствии со словами пророка Мухаммада, несет вам зло⁈ — Ринат, наконец, решил привлечь к спору и тяжёлую артиллерию в виде религиозных авторитетов. — Почему вы сопротивляетесь⁈ Опомнитесь, братья и сестры! Нет и не будет лучшего для мусульманина закона, чем Шариат! Он един, последователен, справедлив для все, независимо от твоего положения!

В конце своей речи в защиту нового закона он нанес еще один удар по адатам.

— Но я еще не все сказал, братья и сестры! — выкрикнул он, высоко поднимая руку и тем самым еще больше привлекая внимания к своим словам. — Каждой новой семье, что будет создана по законам Шариата, я, имама Шамиль, обязуюсь выплатить пять рублей серебром! За каждого ребенка, что появиться в таких семьях, я буду давать еще пять полновесных рублей. Всевышний радуется каждому малышу, что рождается на этой земле.

Да-да, выплата этих денег, некого средневекового материнского капитала, была еще его одной придумкой по развитию Кавказа. Этим шагом он пытался убить если не трех, то хотя бы двух зайцев: стимулировать рождаемость и повысить материальное положение семейных горцев. Ведь именно крайняя бедность и отсутствие иных источников зарабатывания денег толкали многих мужчин к участию в военных набегах. Получался настоящий замкнутый круг. Из-за бедности горцы шли в набеги на соседей или жителей равнин. Те отвечали тем же, что приводило к установлению вражды, недоверия между родами и народами, экономической разрухе и порванным хозяйственным связям.

Думая об этом, Ринат наблюдал, как мужчины и женщины с диким удивлением переглядываются и перешептываются. Он прекрасно понимал их состояние. Никогда такого не было, чтобы родителям платили деньги за рождение детей! Конечно, детей можно было продать. Купцы охотно покупали маленьких девочек и мальчиков, которых позже с большой выгодой продавали в османские гаремы. Однако, сегодня им предлагалось совершенно иное! Родители безвозмездно получали деньги!

— Это не пустые слова! — по знаку Рината его секретарь, Амирхан, отвязал от луки своего седла увесистый мешок с монетами и передал его местному мулле. — В этом мешке больше двухсот рублей серебром. Уважаемый Ибрагим-хаджи проследит, чтобы каждый рубль дошел до назначения. Братья и сестры, плодитесь и размножайтесь, говорю я вам. Это угодное Всевышнему дело!

Про себя он еще добавил, что это дело более чем приятное. Во всяком случае, польза от него и удовольствие гораздо больше.

Всеми своими действиями, иногда выглядевшими противоречивыми и непоследовательными, Ринат надеялся подстегнуть мирную экономику Кавказа, которая бы, впоследствии, смогла бы прокормить и армию. Глупо было надеяться, что без сильной экономики ему удастся построить эффективную военную машину. Выжимая последние силы и соки из своих подданных и организуя нападения на русские крепости и селения в равнинной части южных губерний, можно было протянуть десяток лет или даже чуть больше. Только рано или поздно все должно было закончиться полным крахом, когда обнищавшие от непосильных поборов горцы вынесут имама и его приближенных на свалку истории. Собственно, именно так почти и произошло в реальной истории. Имам Шамиль, развязав полноценную войну с Российской империей, надорвался. В бесконечных нападениях, схватках и сшибках он «положил» почти 90% взрослого населения Чечни и Дагестана. К моменту краха его империю сотрясали многочисленные восстания бывших сподвижников и когда-то верных мюридов, уставших от войны. Не все они оказались готовы вести войну до последнего горца Кавказа. Вряд ли Ринат хотел такого конца себе и всему Кавказу…

В каждом из селений на своем пути Ринат устраивал такие же многолюдные собрания, на которых лично объявлял о наступлении нового порядка. Его слова о Шариате затем разносились гонцами во все близкие и дальние аулы, понимая еще большую волну.

Во время очередной остановки он пошел еще дальше в реализации своей программы. Ринат объявил людям о том, что теперь вся земля Кавказа принадлежит местным общинам, то есть живущим на ней людям. У богачей и знати окончательно отбирались принадлежавшее им веками: плодородные земли, арыки, мосты, горячие ключи и источники, бывшие общинные мельницы и кузницы.

-…Теперь все это ваше. За это не нужно никому платить. Сажайте зерно, разводите сады, рожайте детей на благо своего народа и всего Кавказа! — на него явно нашло вдохновение. — Тем же, кого горячит кровь и спокойно не сидится на месте, добро пожаловать в ряды мюридов, в армию Всевышнего. Каждый горец, пришедший ко мне, получит настоящее английское ружье, запас пороха, суконный плащ. За месяц службы воину будет выдаваться десять фунтов ржаной муки, полфунта сахара, два золотника перца и соли, а также выплачиваться 1 ₽ серебром.

По сути Ринат объявил о намерении покончить с вольницей в своей армии и будущем создании профессиональной армии, которая будет подчинятся строгой дисциплине. Сегодняшнее ополчение общинников, которое стоял «под ружьем» и осуществляло нападения на русские гарнизоны, совершенно не отвечало современным задачам. Конечно, большая часть мюридов была фанатично предана имаму и обладала высочайшим боевым духом, что существенно повышало их боеспособность. Однако, кто сказал, что первобытная ярость и религиозная фанатичность способна на равных противостоять мощной организованной военной машине Российской империи. Русская армия, при всех ее многочисленных проблемах — повально воровстве поставщиков, устаревшем оружии, плохой логистике и т. д и т. п., — являлась продуктом огромной империи, которая обладала гигантским мобилизационным ресурсом, продолжительными военными традициями и огромной военной школой. В такой ситуации Кавказу оставался лишь один выход — перестать быть разменной монетой и заявить о себе, как о полноценной фигуре. Тогда можно было пробовать договариваться с российским императором…

— 1 ₽ полновесным серебром… — Ринат вновь ухватился за мешочек-кошель с деньгами и выразительно потряс им. — Приходите ко мне, всем хватит.

Денег, как это ни странно, действительно, хватало. Разборка с ханом Джавадом и теми, кто его поддерживал, дала ему весьма внушительный «золотой» запас. Враг, бежавший из крепости в одних портах, не успел ничего взять с собой, все оставив победителю. Тот день, когда Ринат вошел в сокровищницу Джавада и увидел ее содержимое, запомнился ему надолго. Он едва с ног не свалился, когда порог подвала переступил. Первая мысль, пришедшая ему в тот момент, была такой: а не заняться ли мне работорговлей, если это так выгодно. Небольшая, шесть на шесть шагов, комнатушка в подвале была плотно заставлена десятками разных ящиков и бочонков. Стояли крошечные шкатулки, маленькие и большие деревянные коробки, бочонки и бочки. В самом дальнем углу, вообще, виднелась монстрообразная бочка литров на сто, от старости уже покрывшаяся зеленоватым мхом. Много было всяких тюков ткани — блестящего атласа, драгоценного китайского шелка, золотистой парчи. С потолка свисали связки мехов лисицы, бобра и песца.

В ящиках лежало серебро. Плотно слежавшиеся, темно серого, потемневшего от времени, цвета монеты — бухарские дирхемы, османские акче, хивинские таньга, квадратные китайские монеты. Встречались даже византийские