к нему в гости. Во-первых, что бы морально расслабиться и побыть какое-то время в компании единомышленника. А во-вторых, чтобы послушать очередной перл из его бурных фантазий сексуального толка.

Особенно Александру нравилось то, что сюжетом всех Зуевских историй можно было управлять. Для этого требовалось всего лишь одно — подкинуть Витьку во время разговора новую тему или подать идею. Да, может, еще привести парочку наглядных примеров.

И все. Вуа ля!

Через пятнадцать минут, не отдавая отчета в том, что делает, сексуально озабоченный молодой мужчина уже начинал сочинять очередную басню. Но забавнее всего Колкину казалось то, что сам Витька к концу рассказа — со всей искренностью, на какую только был способен, — до хрипоты убеждал его, что именно так оно и было.

Для Колкина это было чем-то сродни походу в кино или присутствии при съемках фильма. По крайней мере, так он это ощущал: пришел, написал от балды сценарий, посмотрел получившийся фильм и получил массу приятных эмоций. Причем, абсолютно бесплатно. В общем, Зуев был приятелем, что надо.

Именно поэтому, когда сегодня в дверь квартиры позвонили, и на пороге неожиданно нарисовался оперуполномоченный МУРа по фамилии Седов, то первым, о ком он вспомнил, был Виктор Зуев. Александр быстро сообразил, что тот может стать единственной палочкой-выручалочкой в случае, если менты всерьез возьмут его «за жабры».

Признаться честно, впервые за все время своих похождений Колкин не на шутку струхнул. И хотя вида он не подал, но вот поджилки у него затряслись вполне конкретно.

— Александр Колкин, это вы? — поинтересовался оперативник, демонстрируя служебное удостоверение.

— Да, — твердо ответил он, хотя сердце неприятно екнуло. — А что случилось?

— Вы знакомы с гражданкой Терехиной Галиной Владимировной и гражданином Грачевым Евгением Борисовичем, студентами-филологами из МГУ?

— Да, я знаю этих ребят, — не моргнув и глазом, уверенно ответил Колкин и любезно предложил пройти в дом. — Да вы проходите в квартиру, там и поговорим.

Пропустив оперативника внутрь, Александр незаметным движением ноги прикрыл дверь на кухню. Опасаться ему было чего: на столе был рассыпан целый арсенал «колес», которые он собирался сегодня употребить.

«Надо же было этому козлу придти именно сейчас, когда я только-только приступил к подготовке к очередному «делу»! — озлобился маньяк.

Тем временем, пройдя в комнату, Седов уже с любопытством разглядывал старенький сервант. Тот неспроста привлек его внимание. Посреди разномастных фужеров, фарфоровых чашек и прочей изысканной посуды, прямо по центру, расположились две большие керамические вазы определенного назначения. Как быстро сообразил оперативник, это были погребальные урны для праха кремированных. На вид они были неказисты, да и в компании с ажурным богемским стеклом и китайскими фарфором — а у покойной тетушки Александра, в отличие от его матери, был отличный вкус, — выглядели крайне чужеродно и вульгарно.

Поймав удивленный взгляд муровца, Колкин поспешил пояснить.

— Это прах моей матери и тетушки, ее родной сестры, в квартире которой я теперь и проживаю. Я их очень любил и почитал, а потому храню память таким вот образом. Хочу каждый день ощущать их незримое присутствие, — уточнил он.

Углубляться в подробности семейных традиций Седов пока не стал, хотя и взял сей факт на карандаш. Да только полноценного разговора у них все равно не вышло. Хозяин квартиры извинился и сослался на то, что у него вот-вот должно состояться важное собеседование по Скайпу с будущим работодателем.

— Хорошо, уделите мне в таком случае хотя бы пять минут, — попросил Седов.

Колкину ничего не оставалось, как дать согласие. Но даже и этого времени ему хватило с лихвой, чтобы сильно перенервничать. Он никак не ожидал, что из-за приметной машины можно так просто попасть в разработку.

«Как только создам себе железное алиби, с этим нужно срочно что-то делать, — заключил он к концу беседы. — Твою мать, хоть тачку меняй! Да и батю следует предупредить, что им интересуются, и его прошлые проделки еще хорошо помнят. Вот суки!»

Напоследок оперативник оставил ему визитку и попросил, если тот вспомнит что-то важное или необычное в поведении Караваевой в тот день, обязательно перезвонить по указанному номеру.

Утвердительно кивнув милиционеру, Колкин закрыл за ним дверь. Но стоило только щелкнуть замку, как он метнулся на кухню. Схватив со стола горсть таблеток, он высыпал их себе в рот и жадно проглотил, запив их водой из-под крана.

Его била крупная дрожь.

«Надо что-то делать, иначе менты сядут на хвост и станут за мной следить. А допустить этого я не могу, особенно сейчас, когда «волна» только-только стала набирать силу» — он стал лихорадочно искать пути выхода из сложившейся ситуации.

Вот тогда-то он и вспомнил о своем старом приятеле, сексуально озабоченном фантазере Зуеве.

Худощавый от рождения Витька-«баскетболист» был очень на него похож — только волосы покрась в белый цвет да подстриги покороче. И все, готов его точный клон. Причем не просто клон, а клон легко поддающийся внушению и убедительно выдающий ложь за чистую правду. Стоило только Зуеву проникнуться сексуальным подтекстом идеи и все, вот тебе и готовый маньяк.

Схватив со стола мобильник, Колкин стал торопливо набирать номер приятеля, но не успели пойти первые гудки, как он отжал вызов. Обостренное звериное чутье подсказывало ему, что раз уж МУР заявился к нему домой, то совершенно не факт, что телефон еще не на прослушке. А даже, если и нет, то в любом случае звонок мог быть без труда отслежен в будущем.

«Придется ехать к Витьке своим ходом и разговаривать тет-о-тет, — заключил он и снова осекся, вспомнив про свой приметный автомобиль.

«Тогда, пожалуй, поеду на метро, а потом пересяду на электричку. Так они меня точно не достанут. Подземка и железка это мой мир. Только поеду я не сегодня, а… завтра», — решил бывший ремонтник подвижного состава и отправился смотреть очередной ужастик.

Тем временем пока хитрый маньяк обдумывал безопасный план отступления, опер Седов, затаившись в машине, безотрывно следил за подъездом подозреваемого. Он логично предполагал, что если у того рыльце в пушку, то он непременно начнет суетиться, а значит и совершать необдуманные поступки. И вот тогда-то все и станет понятно.

Однако в своих расчетах старший лейтенант просчитался, видимо, недооценив степень коварства безжалостного душегуба.

В итоге около девяти часов вечера, не солоно хлебавши, зато прилично продрогнув в салоне авто — а жечь дорогой бензин, вечно сидящий по уши в долгах старлей, ох как не хотел! — Алексей убрался восвояси.

Счет в этом необъявленном противостоянии был открыт явно не в его пользу: один ноль, повел предполагаемый маньяк.

* *