телосложения, на вид около тридцати… Разве не таким описывали свидетели и потерпевшие того злыдня из ночного клуба? А еще…

— Значит, по-твоему, высокий рост, худоба и возраст около тридцати лет это «железные» приметы? — насмешливо протянул следователь, перебив опера. — Вот это и есть твои доказательства наличия связи между нападением на женщин и исчезновением студентов?.. Да, Седов, негусто у тебя, как я вижу, с уликами…

— Но, Геннадий Петрович, это ведь еще не все! Два одногруппника Грачева в один голос утверждают, что видели его в последний раз в компании с высоким, белобрысым, худощавым молодым мужчиной, представившимся им как Александр. А еще они припомнили, как он всех зазывал в следующую пятницу посетить ночной клуб «Пропаганда». Расхваливал его во всех красках и говорил, что он там чуть ли не старожил, а поэтому им однозначно понравится, — от волнения Седов даже стал чуть заикаться. — Геннадий Петрович, вы же помните, что жертвы маньяка утверждали, что им он представлялся Александром?.. А ночной клуб?.. Получается, что совпадений не так-то уж и мало…

— Мало — немало… — забурчал по-стариковски Власенко, в задумчивости почесывая нос. — Уже одно то, что он блондин — а мы ищем длинноволосого брюнета, — указывает на нестыковку фактов и возможную ошибку.

— Так ведь он мог и перекрасится? — логично возразил ему старший лейтенант.

— Ладно, Седов, говори, что тебе от меня требуется? — нетерпеливо выпалил Власенко.

Ему и самому, конечно, хотелось зацепиться за эту ниточку. Последнее совещание в Главке, по личному ощущению, было просто расстрельным — «главный» свирепствовал, как никогда.

— Геннадий Петрович, мне нужен официальный запрос на просмотр записей с камер наблюдения в районе студенческого общежития на Вернадского. Я хочу отыскать на них этого типа и его красный «Форд», а затем по автомобильным номерам вычислить личность этого гражданина.

— Идея, конечно, неплохая… Хорошо, будет тебе официальная бумага. Только смотри у меня, Седов, если это опять будет пшик на ровном месте — я с тебя живым не слезу. Ты двух свидетельниц, которые наверняка смогли бы опознать маньяка, так разгильдяйски похерил. Что толку, что они живы, но при этом абсолютно слепы? Кстати, а что насчет первой жертвы, которой удалось частично сохранить зрение? Есть какие-нибудь новости?

— Все так же, как в воду канула… — огорченно произнес Седов, но вспомнив о чем-то еще, встрепенулся. — Так ведь есть еще специфический запах гари! Вы же помните, как все они утверждали, что от маньяка пахнет горелой человеческой плотью? Как от крематория, куда он их привозил?.. Я думаю, если этого типа задержать, то существует вероятность, что мы ощутим от него запах гари…

— Какой на хрен запах гари! — Власенко побагровел, — Седов, еще один такой ляп…

Однако продолжать дальше старший следователь по особо важным делам не стал. Взяв себя в руки, он ровным и спокойным голосом уточнил:

— Кстати, ты все крематории в столице и области прошерстил?

— Так точно, но среди их сотрудников нет никого, подходящего по описанию на нашего садиста.

— А ты не думал, что он, может, и не в самом крематории работать? А в какой-нибудь, например, смежной службе? Ну, не знаю… как вариант, газовые системы обслуживает. Современные крематории они же, ведь, не на дровах коптят?

— Да, Геннадий Петрович, виноват. Смежные службы я не проверял…

— Так давай, проверяй. Руки в ноги и вперед. А в понедельник жду тебя с первыми результатами о хозяине красного «Форда». Да, и забеги ко мне после обеда, бумаги по камерам наружного видеонаблюдения забери. Я думаю, они уже будут готовы.

— Слушаюсь, Геннадий Петрович, — козырнул молодой оперативник и поспешно вышел из кабинета.

* * *

В понедельник, в одиннадцать ноль-ноль, как и планировалось, Алексей Седов начал доклад.

— На видеозаписи одной из камер наружного наблюдения, расположенной на улице Кравченко, в требуемом временном интервале, удалось обнаружить искомый автомобиль марки «Форд-Фокус» красного цвета, номерной знак «Н964ХХ97RUS». По данным базы ГИБДД столицы данный автомобиль зарегистрирован на имя гражданина Колкина Александра Сергеевича, одна тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения, проживающего по адресу: город Москва, Восточный административный округ, район Преображенское, улица Малая Черкизовская, дом три, квартира… двадц… кх-кх… мь… — Седов откашлялся и продолжил. — Сегодня с утра я посетил этот адрес, правда, дома никого не оказалось. Соседи рассказали, что хозяина квартиры знают довольно плохо, поскольку видят его редко. С их слов за чем-либо противоправным он никогда замечен не был. Я навел справки. Официально гражданин Колкин числится безработным. Не женат, детей нет, живет один. Из родственников в Москве проживает только отчим…

Добавить что-то еще оперативник не успел, поскольку был грубо перебит следователем. Для Седова это была уже, конечно, привычная история, но только на этот раз у Власенко все вышло настолько грубо и несдержанно, что вызвало у опера единственный вопрос: «Отчего это он сегодня такой нервный, случилось что?»

Конечно, старлею было невдомек, что ларчик открывался просто. Как говорят в народе: «Старость — не радость». Дело в том, что у Геннадия Петровича, после острого харчо в эксклюзивном исполнении дорогой тещи, жутко обострился геморрой. Долго сидеть на стуле следователю теперь было больно и крайне неудобно. Он весь извертелся, пока слушал обстоятельный доклад подчиненного. Теперь же, когда информация о хозяине автомобиля пошла вразрез с его ожиданиями, следак просто не выдержал боли и сгоряча вылил весь негатив на бедолагу оперативника.

— Седов, а можно было чуть короче и конкретнее? Мол, выяснил, что я оказался дураком, и в очередной раз пошел по тупиковому пути… А? Чего молчишь? — никак не успокаивался Геннадий Петрович.

— Я с вами не согласен, — упрямо произнес опер, еле сдерживаясь, чтобы не сболтнуть лишнего. — К тому же я еще не все доложил.

— Ладно, Седов, валяй дальше, — словно от назойливой мухи отмахнулся от него Власенко, который мечтал лишь об одном — поскорее завершить эту пустую болтовню. — Только, старлей, давай исключительно по делу и никакой воды. Колкин-Колкин — хрен метелкин…

Последние слова заставили его спохватиться.

— Как ты говоришь его отчество? Сергеевич?.. Хм… Колкина, которого я когда то знал, звали Иваном. Забавно, уж не родственники ли они? По возрасту, надо признаться, он действительно подозреваемому в отцы годится. Впрочем, о чем это я?.. Сколько таких Колкиных по Москве шатается?

На Власенко нахлынули давние воспоминания.

Москва, середина семидесятых. Он — молодой опер, которому сказочно повезло. В первом же деле, куда его привлекли в качестве рядового сотрудника МУРа, едва оперившемуся лейтехе посчастливилось присутствовать при задержании сексуального маньяка, долгое время терроризировавшего московский район Бескудниково.

Ой!

Картинки из прошлого вмиг улетучились.

Ощутив боль в