– Ты смотри, не перепутай с другим, – прошептала я.

– Тот в сумке, – ответила она.

Мы прикрыли балконную дверь, я встала на рулон, с него – на ящик – и перебралась на соседскую лоджию. Анька напряглась, подняла завернутое в палас тело и стала толкать мне по косой через ящик, я поймала конец и потянула на себя уже через рейку Ленькиной лоджии. Вскоре груз лежал у соседей. Анька быстро перемахнула ко мне, и мы закрыли балконную дверь соседей.

– Слушай, а может, его здесь оставить? – прошептала я. – Вон в том старом шкафу, например. Или в стенном у двери?

– Ты что, очумела? – посмотрела на меня Анька. – Если его здесь обнаружат, начнется расследование.

– А ты разве не хочешь, чтобы оно начиналось? Зачем же было оставлять водительское удостоверение во внутреннем кармане? Если я тебя правильно поняла, ты хочешь, чтобы его опознали.

– Ты не врубилась.

– Во что я не врубилась?! То ты одно болтаешь, то другое. То хочешь, чтобы люди Инессы думали, что Степан остался жив, потому что его не добили, то хочешь, чтобы труп точно опознали. Так что все-таки? Или ты сама еще не определилась?

Анька пояснила, что ей необходимо, чтобы до Инессы дошли сведения о гибели Степана. Но ведь нет стопроцентной гарантии, что убивали по приказу Инессы. Это еще предстоит выяснить. А чтобы родственники узнали о гибели Анькиного брата, его должны обязательно найти. И опознать. Чтобы облегчить работу правоохранительных органов, мы и оставили права во внутреннем кармане пиджака. Но найдут труп далеко отсюда! Поди потом выясни, как он там оказался. Надо всех запутать. И убийц, и неубийц. Пусть потом разбираются между собой. А Инесса своим исполнителям – если их все-таки посылала она – головы оторвет за такие дела. И, главное, ее планы будут нарушены. Чего Анька и добивается. В любом случае Степана уже не вернуть, так что его смерть нужно использовать с максимальной выгодой для себя.

Если же тело будет обнаружено у соседей, то до Анькиной «берлоги», скорее всего, доберутся. Что и требуется Инессе. Или другому заказчику. А зачем нам это? Тем более если я теперь буду приходить убирать эту квартиру. Я же не хочу себя подставлять и ходить на допросы к следователю?

Я не хотела. В общем, надо вывозить.

– А если встретим кого по пути? – прошептала я, когда мы уже выходили из Ленькиной квартиры. И Ленька, и Настя так и не проснулись. Мы провели в их квартире минут десять, протирая все поверхности, к которым могли прикоснуться.

– По обстоятельствам, – сказала Анька, отвечая на мой вопрос. – И не забывай: я – мужик. Да и ты на себя сейчас не очень похожа.

Я посмотрела на Поликарпову. М-да, разве узнаешь нас с ней в таком обличье? Но почему парень с девкой среди ночи куда-то везут палас? А кому какое дело? Правда, нашим людям всегда до всего есть дело. Мы не в Америке, где на тебя всем плевать, делай что хочешь. У нас же народу обязательно нужно все знать и еще по возможности что-нибудь посоветовать. Страна советов и любителей их давать. Но будем надеяться, что никто по пути нам не попадется.

Степан, зараза, был тяжелый. С каким трудом мы поднимали его на чердак, а потом на крышу! Правда, взлетела я по металлической лестнице гораздо быстрее, чем в первый раз, и про зияющий проем забыла.

Наконец мы вышли к машине.

– Что теперь? – спросила я.

– Привязываем к багажнику сверху, – спокойно сказала Анька.

– Ты что… Давай лучше в салон. Сзади должен поместиться. И внимания привлечет меньше. А тут ведь свешиваться будет. Ты взгляни, какой он длинный.

Анька посмотрела и согласилась со мной. Мы с трудом затолкали рулон на заднее сиденье. Он у нас полустоял-полулежал. Пришлось даже немного продвинуть вперед переднее место пассажира.

Наконец мы тронулись в путь по пустынному городу. «Только бы ментов не встретить», – думала я. Представляю, чем могла бы кончиться подобная встреча…

И тут я быстро сдернула парик. Ведь если нас все-таки остановят и взглянут на права, где я на фотографии выгляжу несколько по-другому… Конечно, могут и не сравнивать со снимком, и наврать можно, что… Но Анька-то в любом случае – женщина! Я быстро высказала ей свои опасения, и мы поменялись местами за рулем. Вообще лучше, если ночью за рулем женщина. Меньше шансов, что остановят. Баба везет из гостей своего пьяного мужика. А мы, женщины, в общем-то, не имеем дурной привычки ездить в пьяном виде.

– Куда направляемся-то? – уточнила я у Аньки, берясь за руль.

– Больницу «Скорой помощи» знаешь? Недалеко от тебя.

– ?!

– Скинем напротив.

– Ты очумела! Там же круглосуточное дежурство. И, по-моему, травмопункт работает круглосуточно. А если увидят? Врачи, санитары, больные?

Анька заметила, что избавляться от тела мы будем не прямо напротив входа, а поближе к Волковскому кладбищу, расположенному неподалеку. В местах выгула собак. Там ведь собачники вдоль речки своих питомцев выгуливают. На пустыре. Анька специально смотрела, когда подходящее место приглядывала. Вот и найдет кто-нибудь из любителей животных этот подарочек. А там уж пусть менты разбираются.

– Но как мы подъедем к речке? – спросила я. – Или на пустырь? Там же грунт, а не асфальт. Ведь останутся следы от шин, примятая трава и…

– Я же говорю: присмотрела место. Не у самой речки. И где заехать, знаю.

Я решила полностью положиться на Аньку. И вообще машина-то ведь не моя, а ее. Если ее, конечно. Так что, если следы шин и останутся… Кстати, надо не забыть стереть отпечатки пальцев в салоне. Что мы и сделали перед тем, как припарковать тачку на ночь на том же месте, где забирали вечером.

Домой мы вернулись часов в пять утра. Сил не осталось ни на что, я даже не стала греть воду, чтобы помыться. Анька заявила, что прямо сегодня мы, то есть она отправится покупать мне водогрейку. Анька не может жить без душа и вообще не понимает, как я столько лет обитаю в таком сарае. Ну, если я ночной работой заработала себе на водогрейку – и то хлеб. Сама бы я ее никогда не купила. Мысль о водогрейке согрела душу, и ночные приключения уже не казались такими кошмарными.

Сбросив тело в выбранном Анькой месте, мы вернулись в машину и быстро разрезали палас на мелкие кусочки прихваченными Анькой ножницами, оставив лишь «крышки». Мне лично их было жалко выкидывать, а Анька сказала, что могут еще пригодиться. Мы что, еще кого-то будем вывозить таким образом? Куски паласа мы выбросили в несколько разных водоемов – благо, что в Питере их достаточно, включая мой район. Пистолет и все остальное барахло, прихваченное как из Ларискиной квартиры, так и из первой Анькиной «берлоги», привезли ко мне. Анька забросила свою сумку под ванну, а я свою кинула в стиральную машину. Завтра, то есть уже сегодня, разберемся. Потом мы рухнули в постели и проспали где-то до часу.

Костик встал сам, по всей вероятности, соорудил себе какую-то еду, а потом начал ходить вокруг нас кругами: ему не терпелось узнать, как мама с тетей Аней провели ночь. Пришлось оторвать голову от подушки: ребенок у меня как-никак только один. Естественно, про труп мы ему ничего рассказывать не стали, но квартиру я была готова показать прямо сегодня.