Анька потрясла ящики Ленькиной лоджии (хотя нас, конечно, интересовали не они, а соседние, но проверить отсюда крепость соседних было невозможно) и убедилась, что установлены они надежно, после чего велела мне принести из комнаты стул или табуретку. Все стулья в комнатах оказались шаткими, так что пришлось добрести до кухни, где я обнаружила устойчивую табуретку с облезлой краской и принесла на лоджию. Анька тут же встала на нее, потом на ближайшую к соседней лоджии планку, а с нее переступила на ящик Ларискиной квартиры, после чего спрыгнула там на пол. Я быстро передала ей сумки, а потом повторила проделанную ею процедуру. Скажу откровенно: мне было страшно, но уже гораздо меньше, чем при подъеме по первой лесенке над проемом. Ящики держались крепко, даже не качались и не тряслись, более того, я цеплялась за бетонную перегородку между лоджиями, вниз не смотрела. В общем, терпимо. Смогла бы повторить еще раз. Да ведь и придется. Обратно-то как пойдем?

Анька уже находилась в комнате: балконная дверь оказалась открытой. Поликарпова материлась. И интересно, что еще этот наркоман вынес из ее «берлоги»? Это я в своей квартире сразу заметила бы пропажу, а Анька? Сколько у нее таких «берлог»? Разве она помнит, что где стояло? То, что узнала подсвечник, – чистая случайность.

В квартире мне тут же ударил в нос неприятный запах – и это еще мягко сказано. Воняло в «берлоге», я вам скажу… Правда, обстановка кардинально отличалась от предыдущей.

Я проследовала за Анькой в большую комнату, смежную с той, в которой находилась лоджия. Эти комнаты были идентичны тем, в которых мы только что побывали у Леньки, к ним прибавлялись еще две небольшие, изолированные, в которые можно было попасть, выйдя в коридор.

Труп лежал в гостиной, уткнувшись лицом в палас. Вокруг растеклась лужа крови, уже засохшая. Анькиному брату выстрелили в затылок. У входа в комнату был брошен пистолет. Степана убили одним выстрелом.

Мне стало нехорошо, и я ухватилась рукой за косяк двери. Тошнота подступала к горлу. Я с ужасом наблюдала за Анькой, которая вела себя совершенно спокойно. Можно подумать, она каждый день заходила в дома с валяющимися на полу трупами, причем не первой свежести. Хотя как знать, как знать… От Аньки можно ожидать всего.

Сейчас она осматривала квартиру – наверное, на предмет того, что из вещей пропало. Ведь Ленька со своей подружкой-наркоманкой наверняка утащили не только подсвечник. На труп на полу Анька, казалось, не обращала никакого внимания. Я же, наоборот, практически неотрывно смотрела на него, и как ни старалась отвести взгляд, он все время возвращался к телу.

Это был мужчина роста чуть выше среднего, довольно плотного телосложения. «И как же мы его потащим?» – вдруг мелькнула мысль. Ведь нам потребуется перебросить его на соседнюю лоджию, потом поднять на чердак, протянуть по крыше, спустить в машину… Господи, что там напланировала Анька? Надо было взять с собой Артура на роль грузчика-носильщика. Может, позвонить ему? Нет, нельзя. Зачем посвящать в такие дела лишнего человека, да и подставлять соседа не хотелось. Но как мы поднимем этого мужика?! Вернее, то, что от мужика осталось.

– Обыщи его карманы, – донесся до меня Анькин голос откуда-то издалека. – Опять мечтаешь неизвестно о чем?

Я резко дернулась, а потом на деревянных ногах медленно приблизилась к трупу. Степан был в летнем серовато-голубом костюме. Притрагиваться к нему совершенно не хотелось. Тошнота опять подступила к горлу.

– Чего опять задумалась? – рявкнула Анька, изучая содержимое какого-то ящика.

Я опустила дрожащую руку в карман брюк мужчины. Носовой платок, ключи от машины. Во втором – зажигалка, еще два ключа – похоже, от квартиры. От этой? Или еще от какой?

– Переверни его и посмотри во внутреннем, – давала указания Анька, периодически поворачиваясь ко мне.

Тут я не выдержала и порекомендовала ей сделать это самой.

– Ты что, не видишь, чем я занята? – окрысилась Анька. – Ты же не можешь вместо меня проверить, что пропало?

– А ты можешь? Ты помнишь, где тут что стояло? Если ты сюда только трахаться приезжала? Во всех четырех комнатах помнишь все вещи? И вообще. Давай сделаем дело, а потом изучай содержимое всех ящиков сколько влезет.

– Я больше не собираюсь возвращаться сюда, – заявила Анька.

– Напрасно, – заметила я.

Она вылупилась на меня округлившимися глазами. А я пояснила: если хочет узнать, кто убил ее брата, то возвращаться придется. Например, посидеть в засаде, подождать, кто придет. Свалить всегда можно – через соседнюю лоджию. Ну или через шестой этаж, как предлагала Анька вначале. Или даже вызвать милицию, когда кто-то начнет ломиться: всегда можно объяснить ментам про подружку. Тем более она в самом деле в Германии, и, если наши доблестные органы решат связаться с нею, Лариска все подтвердит. Так что появятся непрошеные гости – и пожалуйста, отправляйтесь-ка отдохнуть в места не столь отдаленные.

Можно также поговорить с соседями – если Анька в самом деле сюда наведывалась все эти три года. Поспрошать бабок. Наплести что-нибудь вроде: кажется, что кто-то влезал в квартиру, которую она убирает по поручению подружки. Не видели ли кого? Или еще что-то придумать. Трупа-то здесь уже не будет, даже если кто из соседей и изъявит желание зайти в гости.

– Больно ты смелая стала, как я посмотрю, – хмыкнула Анька, выслушав меня, но тем не менее занятие свое оставила и пришла мне на помощь.

Мы вместе перевернули тело на спину, и Анька уже сама запустила руку в нагрудный карман пиджака. Там лежал только бумажник. Анька открыла его. Баксы, финские марки, рубли. Для среднего российского гражданина – годовой оклад, а у Анькиного брата просто мелочишка на молочишко. Водительское удостоверение.

Анька положила водительское удостоверение обратно, а бумажник и все ключи бросила в свою сумку. Носовой платок и зажигалка также вернулись в карманы владельца. Потом она внимательным взглядом обвела комнату, встала и направилась в угол, где перед двумя креслами стоял небольшой журнальный столик. Я проследила за ней взглядом: на столике лежала трубка сотового телефона. Трубка последовала за бумажником и ключами к Аньке в сумку так же, как стреляная гильза, найденная Поликарповой на полу. Затем она обратила свое внимание на мою сумку-рюкзак, открыла его и извлекла оттуда большой черный полиэтиленовый мешок. Я внимательно следила за ее действиями, чуточку отодвинувшись от тела на полу. К запаху я уже несколько привыкла, по крайней мере тошнить больше не тянуло, да и с открытой лоджии поступал воздух. Я как раз придвинулась к двери, ведущей в маленькую комнату с лоджией.

Анька кинула мне мешок и велела натягивать его на тело.

– А ты? – прошипела я. – Опять увиливать?

Анька заявила, что должна пройтись по двум другим комнатам. Всякие трусы, рубашки, носки в квартире пусть остаются, но нужно посмотреть что-нибудь вроде кейса или чего-то там еще, с чем мог ходить Степан. К ее великому сожалению, Анька не помнила, что обычно носил с собой брат. Или ничего не носил? Кидал все просто на заднее – или переднее – сиденье автомашины? Но искать его машину – все равно что иголку в стоге сена. По крайней мере, поблизости от дома она не стоит – Анька проверила, а платных стоянок тут в округе немерено, да и не хочется на них засвечиваться.