и, не глядя, потянулся за карандашом, который держал мистер Блэк. Он отдал карандаш, и я начал писать. Через тридцать секунд решение было готово.

Когда я протянул листок мистеру Блэку, он смотрел на меня так, словно я только что отрастил крылья и пару раз облетел вокруг классной комнаты.

— Как тебе это удалось? — спросил он.

— Должно быть, вы великий учитель, — буркнул я. Шутка вышла злой, но я в самом деле изрядно разозлился.

Мистер Блэк сел за свой стол. Он посмотрел на меня, на исписанный листок, потом снова на меня.

— Можешь идти, Дункан, — наконец сказал он. — Будь добр, продолжай и дальше в том же духе.

Мне следовало бы извлечь урок из этой маленькой сценки: людям не нравятся слишком быстрые перемены. Некоторые вообще не хотят видеть, как вы меняетесь, поскольку тогда им придется менять свое отношение к вам.

Но я был в восторге от своих умственных способностей и решил не прятать шила в мешке — все равно не утаишь. Покинув класс мистера Блэка, я направился прямиком в библиотеку.

Библиотекарша с подозрением взглянула на меня.

— Мы не держим комиксов и «Спорта в картинках», Дункан, — заявила она, когда я подошел ближе.

— Ничего страшного, — заверил я. — Я хочу взять нормальную книгу.

Выражение ее лица позабавило меня даже больше, чем выражение лица мистера Блэка, когда я решил задачу.

До завтрашнего дня, пока не начался урок по естественным наукам, я совершенно забыл об осторожности. Урок по домашнему хозяйству прошел очень весело. Хотя я делал заметные успехи в обращении с газовой плитой, ребята, похоже, считали, что я просто утихомирился на пару дней. Удачно приготовленные баклажаны под майонезом не показались им признаком моего возросшего интеллекта, хотя мисс Карпентер мило улыбнулась мне и поблагодарила за хорошую работу, отчего у меня потеплело на душе.

Но когда начался следующий урок, до меня внезапно дошло, что если я буду слишком блистать своими познаниями, то мисс Джонс обязательно постарается выяснить, в чем тут дело. С другой стороны, поскольку именно она прочистила мне мозги в первый раз, мне не следовало разыгрывать из себя дурачка.

Кому пришлось со мной потягаться — так это прочим нашим умникам и отличникам. Они так долго знали меня как «дубину Дункана», что совершенно терялись, когда я начал отвечать на вопросы, ставившие в тупик некоторых из них.

Частично я становился умнее еще и потому, что глотал книгу за книгой. Лишь через несколько дней я научился делать это втайне от остальных. Когда Патрик впервые застал меня за чтением книги, он вырвал ее у меня из рук и ехидно осведомился, не собираюсь ли я поступать в Межпланетную Академию Дураков. Трудно поверить, что родной брат может оказаться такой скотиной, верно?

Однако потом я вспомнил, как я относился к Питеру Томпсону.

Мой отец вел себя не лучше. Он называл чтение книг пустой тратой времени, поэтому мне приходилось читать там, где никто не мог меня видеть.

Через два дня я снова тайком остался в школе и устроил себе третий сеанс прочистки мозгов. Попутно я заглянул в холодильник, надеясь обнаружить там слизняка, но он исчез. Должно быть, мисс Джонс съела его на завтрак. К моему удивлению, от этой мысли мне немного взгрустнулось. Да, поначалу я испугался его, но потом вроде бы даже привык к маленькому проказнику.

После третьей встречи с чудесным аппаратом я поглощал по нескольку сотен страниц в день и умнел со все возрастающей скоростью. Одно оказалось совершенно неожиданным: чем больше я узнавал, тем больше смысла приобретало все окружающее. Иногда, узнав об одной вещи, я неожиданно получал четкое представление о трех других. Я начал искать связи между предметами, и учеба превратилась в сплошное удовольствие.

Елки зеленые! Вы только послушайте! Кто мог подумать, что я смогу совместить слова «учеба» и «удовольствие» в одной фразе?!

Но хотя я учился с удовольствием, меня по-прежнему беспокоили некоторые вопросы. Вопрос номер один: что задумала Андромеда Джонс? Зачем ей понадобилось делать меня умнее? Почему с тех пор она ничего не предприняла? Может быть, надо мной поставлен эксперимент? Скажем, пришельцы собрались вместе и сказали: «Эй, коллеги, давайте-ка посмотрим, что получится, если взять оболтуса и вправить ему мозги?» Не особенно приятная идея, хотя я пока что извлекал из нее выгоду.

Но что, если после окончания эксперимента мисс Джонс решит забрать мой ум обратно? Эта мысль была самой пугающей из всех. Я не смог бы вынести возвращения к своему прежнему оболваненному состоянию.

Во-вторых, меня беспокоило поведение моих сверстников. Похоже, никто из них не знал, что обо мне думать. Единственной, кто не относился ко мне как к существу со сказочной планеты, была Сьюзен.

В-третьих, я становился таким умным, что сам уже не знал, как мне быть. Если бы парень вроде меня неожиданно объявил, что он знает, как установить мир на Земле, как бы вы к нему отнеслись? Ну вы-то ладно, а вот президент и Конгресс? А между тем я оказался именно в такой ситуации.

Когда я составил великолепный план, направленный на искоренение голода во всем мире, мой учитель по общественным наукам назвал его «нелепой фантазией». На следующий день я изобрел принцип холодной термоядерной реакции, но не осмелился заикнуться об этом Андромеде Джонс, которая и без того уже наверняка подозревала меня.

Но можете ли вы представить себе мое разочарование? Только подумайте: в моем великолепном мозгу содержалась информация, способная разрешить любые энергетические проблемы человечества, устранить большинство проблем с загрязнением окружающей среды и (замечу мимоходом) сделать меня миллиардером — а я буквально ничего не мог поделать!

Я пытался. Я даже послал письмо в Министерство энергетики, сообщив, что готов бесплатно предоставить им жизненно важную информацию. Они прислали очень вежливый ответ, где в самых изысканных выражениях давали понять, каким идиотом они меня считают.

Поумнев, я усвоил еще одну горькую истину: никто не хочет слушать подростка, у которого есть идеи. Иногда мне казалось, что я понимаю, почему старина Питер решил в тот весенний вечер отправиться в космос вместе с Броксхольмом.

Тем не менее я, в общем и целом, был доволен собой и тем, что со мной происходило — до того момента, когда лег в постель и никак не мог заснуть из-за включенного радиоприемника.

— Кончай, Патрик, — сонно проворчал я. — Выключи его и дай мне поспать.