ее тела выставлен на всеобщее обозрение, когда она кончает со мной, и это зрелище — самая великолепная гребаная вещь, которую я когда-либо видел. Я никогда не хочу, чтобы это заканчивалось, но, когда это чувство начинает отступать, Изабелла падает мне на грудь, тяжело дыша.

Мои руки обнимают ее, прижимая к себе, когда я с головокружением переворачиваюсь на бок. Я не отпускаю ее, чувствуя, что сон уже пытается овладеть мной, тянет меня вниз, а мой член все еще внутри нее. Я хочу заснуть вот так, как можно ближе, и я не отпускаю ее, пока мы засыпаем в объятиях друг друга.

* * *

Я просыпаюсь утром с ужаснейшим в мире похмельем и несколькими пропущенными текстовыми сообщениями на моем телефоне. Изабелла все еще прижимается ко мне, обнаженная и прекрасная, ее волосы рассыпались по моей груди, ее обнаженная кожа прижата к моей. Я не хочу двигаться, но солнечный свет, заливающий комнату, напоминает мне о том, что я пообещал себе и Изабелле. Дистанция, чтобы я не причинил ей боли, и чтобы она не смогла причинить мне боль снова. Дистанция, которую я преодолел прошлой ночью, делая именно то, что говорил себе, что не буду. Глупо было так напиваться. Все мое сопротивление было подавлено, а я всегда оказывал небольшое сопротивление, когда дело касалось Изабеллы.

Я сажусь, осторожно отстраняя ее, чтобы не разбудить. Мою голову пронзает боль, и я прижимаю руку ко лбу, стиснув зубы. Давненько у меня не было такого сильного похмелья. Я медленно тянусь за телефоном, игнорируя волны тошноты и острой боли, пронизывающие меня. Я участвовал в кулачных боях, которые доставляли мне меньше головной боли, мрачно думаю я, открывая его, чтобы посмотреть сообщения от Лиама.

Их немного, но суть в том, что сегодня рано утром у Коннора и Сирши родился сын, которого они назвали Шон Грэм Макгрегор, здоровый и будущий наследник Королей. Чуть позже он присылает сообщение с вопросом, можем ли мы встретиться сегодня днем и выпить пива, и хотя мой желудок мгновенно восстает при мысли о большем количестве алкоголя, я твердо намерен потащиться в наш любимый паб. Я знаю своего друга достаточно хорошо, чтобы понимать, какие чувства испытывает Лиам прямо сейчас. Родился наследник Коннора, сын, который однажды опередит любого сына Лиама в борьбе за место во главе королей, и ребенок, который биологически принадлежит ему. Я точно знаю, что Лиам до смерти любит Бриджит, что он видит себя ее отцом во всех отношениях, которые имеют значение, но я также знаю, что временами это тяжело.

Я тихонько встаю с кровати, желая дать Изабелле поспать, пока я приму душ. Она выглядит до боли красивой, свернувшись калачиком на боку, ее спутанные темные волосы обрамляют лицо. Я вижу на ее шее отметину от моего рта прошлой ночью, и это снова вызывает во мне дрожь желания, мой член подергивается от потребности. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не разбудить ее своим ртом между ее ног, побуждая ее к одному оргазму, а затем ко второму на моем члене, но я знаю лучше. Каждый раз, когда мы делаем это, в конце концов, уйти будет все труднее и труднее.

Я люблю ее. Я не могу этого отрицать, и я хочу быть с ней. Я хочу каждое утро таким, как это, без чувства вины и похмелья, но, тем не менее, таким, как это. Это чувство только глубже поселяется у меня в груди, когда я захожу в ее ванную и вижу разбросанные по столешнице предметы ее повседневной жизни: средства для волос, косметику, уход за кожей, мыло в душе, пахнущее цветами, упаковку бомбочек для ванны в маленькой кабинке. В ванной комнате чувствуется явная женственность, и я чувствую, что мне удается заглянуть в нее, узнать, кто она такая, помимо того, чем мы делились друг с другом.

Я не хочу уезжать, и это проблема. Если я чувствую, что даже такое место, как это, квартира, столь непохожая на мою, может быть домом просто потому, что она здесь, то я потерян больше, чем думал.

Я не тороплюсь в душ, зная, что мне придется разбудить ее и сказать то, что она не хочет слышать, когда я выйду. Мне приходится пользоваться ее вещами, цветочным мылом и шампунем с ароматом гибискуса, и когда я выхожу, у меня такое чувство, будто я все еще окутан ею, хотя я смыл все следы прошлой ночи.

Надевать вчерашнюю одежду, не самое приятное чувство в мире после душа, но я все равно это делаю, возвращаясь в спальню. Изабелла шевелится, когда я это делаю, ее глаза сонно приоткрываются, и легкая улыбка тронула уголки ее губ, когда она увидела, что я стою там. Она приподнимается на подушках, ее взгляд скользит по мне, пока она прижимает простыню к груди, и у меня на мгновение возникает желание, чтобы она сбросила ее, чтобы я мог еще раз взглянуть на нее вот так. Я знаю, что это не то, что у меня когда-либо должно быть снова.

— Прошлая ночь была… — Я начинаю говорить, все еще не совсем уверенный, что именно я собираюсь сказать. Ошибка? Это неправда. Возможно, так оно и было, но я так не считаю. Невероятно? Это было бы правдой, но это не поможет нам двигаться вперед. Впервые в своей жизни я не вижу четкого пути, и это пугает меня больше всего на свете.

— Не говори этого. — Изабелла яростно качает головой, ее голос мягкий и умоляющий. — Я не смогу спокойно услышать, как ты говоришь, что это была ошибка. Мне это не показалось таковым, но я пойму, если… — Она втягивает воздух, поджимая губы. По дрожи в них, которую я вижу даже с того места, где стою, по водянистому блеску в ее глазах ясно, что она пытается не заплакать. — Я помню, что ты сказал раньше, — говорит она тихо, ее голос немного прерывается. — Что ты не смог бы остановиться, если бы мы были здесь вместе… вот так. Что это все изменило бы. Но это не обязательно. — Она снова быстро вдыхает, слегка задыхаясь, как будто пытается заставить себя сохранять спокойствие и сказать то, что ей нужно сказать. — Мы можем притвориться, что этого не было. — Изабелла вздергивает подбородок и храбро сглатывает. — Я никогда не хочу, чтобы ты чувствовал, будто я пытаюсь принудить тебя к отношениям. Я знаю, что все так считают… что я забеременела, чтобы заманить тебя в ловушку. Я знаю, ты в это не веришь, но я хочу внести ясность. Если бы мы были вместе, по-настоящему вместе, я бы хотела, чтобы это было потому, что мы оба этого хотим, а