оплачиваю обе татуировки, что, кажется, не особо ее радует, и на выходе парень-работник протягивает мне конфету:

– Ты настоящий герой, приятель.

– Боже, как это чудесно! – смеясь, восклицает Зои. – А наклеек у вас случайно нет? Я обычно не даю ему сахар перед сном.

Я дергаю ее за косички, заставляя замолчать, закидываю в рот конфету, и мы выходим. Она заворачивает в пустынный переулок в нескольких метрах и останавливается напротив меня. Единственный звук, который до нас доносится, – это смех каких-то гуляк.

– Посмотрим?

Я пропускаю ее вперед. Она нервно вздыхает и задирает рукав своего свитера. Пока она рассматривает свою татуировку на внутренней стороне локтя, никто из нас ничего не говорит.

Я внимательно слежу за ней, пытаясь не упустить ничего, что могло бы выдать ее эмоции. В конце концов, на мне огромная ответственность. Когда Зои поднимает подбородок, я замечаю на ее щеках слезы. Несколько паникуя, я открываю рот.

– Как ты узнал? – шепчет она.

Я неуверенно смотрю на навсегда запечатленное на ее коже созвездие.

– Ты несколько раз говорила о звездах. Я предположил, что для тебя это важно. Я ошибся?

Она мотает головой, вытирая слезы, и неожиданно обхватывает мое лицо. Впервые с нашего свидания ее полные, соленые от слез губы прижимаются к моим. На мгновение опешив, я накрываю ее запястья руками и целую ее.

Зои отстраняется – на мой взгляд, слишком рано – и шепчет в мои молящие о продолжении губы:

– Боже, ты меня возненавидишь.

Я отстраняюсь; мои руки соскальзывают на ее бедра. Зои, в свою очередь, прячет лицо и утыкается в мое плечо.

– Я думала, мы делаем это ради смеха. Я и не думала, что ты выберешь такую… значимую татуировку.

Зои кусает губу в ожидании моего праведного гнева. И когда я понимаю, что именно она имеет в виду, я начинаю психологически себя настраивать.

– Что ты сделала…

Не дожидаясь ответа, я расстегиваю джинсы. Зои помогает мне спустить боксеры и достает маленькое зеркальце, чтобы я смог увидеть рисунок.

Я широко распахиваю глаза, когда замечаю вытатуированную на ягодице голову Дарта Вейдера размером с орех. Я поджимаю губы, чтобы не выругаться, и думаю о том, как бы отреагировала моя мама, если бы вдруг это увидела.

– У меня на заднице Дарт Вейдер. Восторг.

– Мне очень жаль! – искренне восклицает Зои.

Я небрежно пожимаю плечами, натягивая штаны:

– Да пофиг. Это всего лишь кожа.

Я правда так думаю. В конце концов, могло быть и хуже… это мог быть какой-нибудь там меч Гэндальфа, например. Вот тогда я бы точно ее не простил.

Зои продолжает рассыпаться в извинениях, но я закрываю ей рот еще одним поцелуем. От удивления она стонет. Я прижимаюсь к ней, одной рукой обвивая ее талию, а другой крепко придерживая за шею.

Я скучал по этому. Я скучал по ее прикосновениям.

Она первой размыкает губы. Мой язык нежно обвивает ее язык, и конфета переходит от меня к ней.

– Верни, – шепчу я между поцелуями.

– Приди и забери сам.

С удовольствием.

Я обхватываю ее лицо ладонями и гораздо яростнее целую. На этот раз я не сдерживаюсь. Ее спина выгибается мне навстречу, а мой рот с жаром и пылом овладевает ее ртом. Наши языки касаются друг друга, пытаются друг друга приручить, и мои кости охватывает уже знакомое пламя, а в венах, словно от героина, бурлит кровь.

Вот что Зои делает со мной.

Она как чертов наркотик, без которого невозможно жить.

Мои руки огибают ее плечи и доходят до талии, а ее нога берет в заложники мое бедро.

– Когда мы встретились, – тихо признаюсь я, – первое, о чем я подумал, – это о твоих божественных ногах и о том, как они обвивают мою талию, когда я глубоко вхожу в тебя.

В ответ я слышу жалобное:

– А я подумала: «Черт, ну и идиот же он».

– Заткнись, ты все портишь, – упрекаю ее я, прикусывая ее нижнюю губу.

Вдруг я подталкиваю ее назад, еще и еще, до тех пор пока она не упирается спиной в стену. Она засасывает мои губы и медленно, но чувственно пробует меня на вкус. Мимо переулка, не замечая нас, проходят несколько гуляк. Когда они исчезают, мои разбойные руки залезают под ее свитер. Все мои чувства обострены, и настолько, что голова вот-вот взорвется и украсит своими внутренностями асфальт.

Мои пальцы ласкают полоску кожи между ее майкой и легинсами, язык исследует ее рот, бедра прижимаются к ее тазу так, что она чувствует нижней частью своего живота пульсацию моей эрекции…

Это сладкая агония – сдерживаться, чтобы не сорвать с нее одежду.

– Коснись меня, – стонет она и тянет меня за волосы.

Ой, да пошло оно к черту. Я оставляю ее сладкие губы и подхватываю края свитера, стягивая его через голову. Она бросает его на асфальт и прижимается ко мне, обхватывая за шею, и я понимаю, что на ней нет лифчика.

Черт подери. Я утыкаюсь лбом в ее грудь, закрывая глаза. Отовсюду слышится ее проникающий в мою кожу запах.

– Ты меня убьешь, – бормочу я, но ткань майки заглушает мой голос.

Мои руки продолжают свое исследование и останавливаются на округлостях ее изумительной груди. На улице всего девять градусов, но ее тело кипит от моего прикосновения.

– Не двигайся.

Я наклоняюсь и задираю ее майку. Она замирает, втягивая живот и хватаясь за мои плечи.

– Джейсон, что ты делаешь?

– Касаюсь тебя.

– Не так, не здесь, – шепчет она, оглядываясь по сторонам. – Нас могут увидеть.

Я целую ее голый живот.

– Я знаю, – отвечаю я, вызывающе улыбаясь. – Тебя разве не заводит? Меня вот – жутко.

Я слышу, как она выдыхает что-то вроде «о боже», а затем мой язык проникает в ее пупок. Ее тело вздрагивает, трепеща под моими прикосновениями, и я с жадностью провожу дорожку поцелуев снизу вверх. Наконец я задираю ее майку еще выше, в свете луны обнажая ее груди.

– Ты совершенна, – не раздумывая говорю я.

Я нежно выдыхаю на ее нежную кожу, вызывая у нее вздох. Стоит только моему рту сомкнуться вокруг ее соска, как ее дыхание тут же становится хриплым. Мое сердце бешено колотится, в груди горит. Я лижу ее, посасываю и покусываю, и мои губы упиваются ее кожей.

Она стонет, спиной прижимаясь к стене, и, руками зарывшись в мои волосы, направляет меня. То же самое я проделываю с ее второй грудью.

Она гиперчувствительна, и это просто невероятно.

С каждым движением моего языка Зои издает новый стон наслаждения. Я так возбужден, что в штанах становится слишком тесно.

– Я мог бы делать это всю жизнь.

Вдалеке, смеясь, проходит группа молодых людей, и Зои напрягается. Я шепотом, даже не поднимая головы, говорю ей не двигаться. Возбужденный как никогда, я продолжаю тереться своей эрекцией о ее промежность. Именно этого ей не хватало для того, чтобы кончить. Торсом прижимаясь к ее обнаженной груди, я заглушаю ее вскрик своим ртом.

Девушка, которая может кончить от одного только языка на своей груди, – это редкость.

Мне чертовски это нравится.

Я отстраняюсь и молча ее одеваю. Она мне помогает, и в процессе ее взгляд падает на новую татуировку. Я замечаю ее грустную улыбку, прежде чем она поднимает на меня глаза.

– Спасибо, – шепчет она.

И я прекрасно понимаю, что она говорит не о только что полученном оргазме. Поэтому игнорирую свистящих нам с другого конца улицы прохожих и, нежно обхватив ее лицо, целую ее в лоб.

Три года назад

ЗОИ

Жизнь прекрасна.

Не думала,