Я так и не смогла решиться спросить за что терплю такое поведение, а Демид не торопился начинать этот разговор. И я очень надеялась, что Громов не узнал о том разговоре с моим мужем. Он не мог узнать. Матвей бы точно никогда меня не выдал. А значит, это точно не из-за того случая. Мне до сих пор стыдно за эту маленькую ложь, и я очень надеюсь, что не было никаких последствий от моего поступка.

Но тогда почему такой холод между нами?

Мой взгляд метнулся в сторону. Не знаю, какая сила заставила меня оторвать глаза от Демида, но я вдруг начала кого-то искать в толпе. Сама не знаю, кого хочу увидеть. Для меня танец стал механическим, я будто мысленно была в другом месте.

Кто-то промелькнул, до боли знакомый силуэт, и теперь я очень хочу убедиться, что ошиблась. Что это просто плод моего воображения или я ошиблась. Да, как угодно, пусть это звучит, но только чтоб это было за правду.

От неожиданности мои ноги подкосились, и я почти упала, если бы не сильные руки Демида.

За столом с Вероникой сидел, наблюдающий серьёзным взглядом лютой ненависти Ларин, собственной персоны.

— Я думал, ты их заметишь раньше, — удерживая меня тихо шепчет Демид. Для него этот факт точно не был неожиданностью.

— Мог бы и предупредить, — не сводя взгляда с мужа, произношу я.

— Не мог. Ты бы не поверила. У нас уже был похожий разговор, и ты его очень яро его защищала. Предупреждать не имело смысла. — Я решил показать.

Его слова словно удар по челюсти невидимой рукой.

— Тебе тоже неприятно. С ним ведь твоя девушка, — поддерживаю я Демида, хотя помощь требуется, определенно, только мне.

— Да плевать. Когда-нибудь в твоей голове все станет на свои места. Разложится по полочкам. А пока никакие разговоры на тебя не действуют. По крайней мере так, как я этого хочу.

Однозначный ответ. Зато всё стало понятно. Может они поссорились или расстались. Сейчас всё запуталось ещё сильнее. Это все напоминает канат, который завязывается в сотни узелков, и распутать уже почти невозможно.

— Нужно поздравить молодожёнов, — второпях говорит Демид, выдвигая мне стул, чтоб я села на своё место.

— Хорошо. Ты поздравь. Я тебя подожду.

— Ага.

Не успевает тот закончить фразу, как ведущий объявляет Громова и его очаровательную спутницу на сцену для выдвигания речи.

На сцену!? Я никуда не пойду. Это хуже, чем в толпе Ларин!

— Думал, будет чуть позже, — снова вставая, берет он мою руку. Но я не могу даже пошевелиться.

— Что с тобой? — шёпотом спрашивает тот, искренне не понимаю, что делать дальше.

— Я не пойду, — в ужасе говорю. У меня паника, руки трясутся. Ноги подкашиваются. Не хватало ещё рухнуть с этой сцены у всех на виду.

— Мы не можем толкать торжественную речь сидя за столиком, — уговаривает меня встать Громов.

— Нет. Я не… я боюсь. Я не умею. У меня паника. Ты разве не видишь.

Мне кажется это видно уже всем гостям, которые конечно же обернулись посмотреть на внезапную запинку. Я показываю трясущиеся руки мужчине, и он накрывает мою ладонь своей. От нежных прикосновений я немного прихожу в себя.

Демид, не отпуская мою руку, подошёл вплотную и обнял меня за талию, нежно поглаживая кисть руки с внешней стороны.

— Я с тобой, — сказал успокаивающие слова. Я просто растворилась в этом взгляде. Не знаю уже в который раз. Этой фразы было достаточно, чтоб унять мой мандраж хоть немного.

Конечно, я сделала эти несколько шагов и оказалось на сцене. Демид продолжал держать меня за руку, взяв весь удар на себя. Я не произнесла ни слова. Стоять здесь для меня уже подвиг, который я выдержала с честью. И да, сознание я так и не потеряла, даже коленки не тряслись. Было лёгкое волнение, но я справилась. И всё это благодаря мужчине, который стоял рядом и служил мне опорой в тот момент.

Как ни странно, но Ларин так и не подошёл. Я даже забыла о муже на какое-то время. Буд-то его вообще не существует в зале. Может его обидела наша последняя встреча. Или он не хотел задеть чувства своей новой пассии. Меня злило, что рядом с ним сидела эта девушка. Почему она? Мотя решил сделать больнее Демиду? Или мне? У каждого своя игра. Я одна как марионетка в руках двух соперников, кто сильнее, туда и тянет меня канатом.

— Хочешь уедем? — считав моё настроение, предлагает Громов, выводя меня из зала, как только выдаётся тот самый момент.

Глава 25

Алиса

— Выглядишь не важно. О чем думаешь? — спрашивает, нажимая газ в пол на полную скорость.

Я боюсь скорости. Но в этот момент адреналин стучит по вискам, и я даже ловлю свой кайф в этом. Впервые в жизни скорость дарит чувства полёта, и уверенности. Мне совсем не страшно. Я чувствую свободу.

— Ни о чем, — коротко отвечаю. Не хочу сейчас никаких разговоров. Не хочу думать, что ответить. Не хочу говорить, о чем думаю. Единственное, чего я действительно хочу, так чтоб это все сейчас закончилось и началась настоящая жизнь. Кругом ложь и обман.

— Звучит безрадостно. Думаешь о нем? — раздражённо спрашивает Демид, сверля лобовое стекло своим напряжением. Я не знаю, что говорить. У меня нет даже мыслей, не то, чтоб слова. Я только нервно убираю прядь волос, которая снова и снова спадает на глаза и мешает. И пытаюсь заглушить слезы. Ещё немного и они вырвутся. Вроде бы ничего не произошло. Все в духе Матвея. Этого следовало ожидать. Но мне постоянно хочется увидеть, что-то светлое в этом человеке. Как я могла в него влюбиться? Как смогла подпустить так близко совершенно чужого человека? Смотрела сегодня и разочаровывалась ещё больше в собственной неудаче.

— Думаю о ситуации в целом. Не только о нем, — пытаюсь хоть здесь не нарываться на скандал и сгладить углы. Ещё с Демидом нужно разобраться. Но все позже. Я истощена морально. Нет сил на выяснения обстоятельств. Спасибо ему, что увёз меня раньше, чем закончился праздник молодых. Не стал мучить до конца. Мне хватило и этого, чтобы сгореть от позора.

Даже сейчас в этой ситуации, меня волнует, что обо мне подумают другие. Отец перестарался со своей гиперопекой на эту тему в воспитании. Слишком хорошей девочкой воспитывал. Туда не смотри, так не ходи.

Почему я не могу думать о своих чувствах? Почему мнение всех меня волнует больше?

Отцу вообще