– Я о тете Розе Морозовой. О Тиминой маме. Хорошая женщина была… Жалко мне ее.

– Как была? – вскидываюсь изумленно. – Тима говорил, она жива…

– Только физически, Лер, – печально замечает Надя. – У нее Альцгеймер, понимаешь? Она Тиму зовет Сережей. Качает кукольного сыночка и никто не знает, как долго это продлится.

– Ой, – закрываю ладошкой рот. – Как же так? Она же еще молодая!

– По-разному бывает, – вздыхает Надежда. – Обычно после шестидесяти пяти начинается. Но тетя Роза упала, когда люстру мыла. ЧМТ. Альцгеймер – как осложнение[1].

– Как же так?

Отставив в сторону чашку, вытираю слезы. Мне безумно жалко Тимофея и его маму.

– Тима ей, конечно, полный уход обеспечил, – продолжает Надя. – Лучшая клиника, квалифицированные врачи. Но ему очень тяжело. Понимаешь? Это такая боль видеть, как красивый и умный человек, угасая, превращается в неразумного ребенка.

– Спасибо тебе, – шепчу всхлипывая.

И тут же оказываюсь в крепких Надюшкиных объятиях.

– Не реви, – причитает, она хлюпая носом. – Просто попробуй поверить Тимофею. И не взрывай ему мозги, ладно?

– Я постараюсь, – обещаю тихо. Горло сдавливает будто жгутом. От спазма не могу даже слова произнести. А сердце разрывается на части от сострадания к незнакомой женщине.

«Почему же незнакомой?» – вздыхаю печально. Нас связывает Тимофей… Я чувствую его боль. И многое б сейчас отдала, только бы он оказался рядом.

Повинуясь спонтанному порыву, обнимаю Надежду. Утыкаюсь лбом ей в плечо. И реву, стараясь выплеснуть из души все страхи и горести.

– Спасибо, Надечка, – шепчу, всхлипывая. – Без тебя я бы таких дров наломала…

– Будут вопросы… не захочешь у Тимы спрашивать… Я рядом. Что смогу, расскажу. Морозов мне, правда, оторвет голову, если узнает. Но другого выхода у нас нет. Только не ходи ты по своим надежным источникам. Не советуйся со злобными дурами. Я тебя очень прошу! – тараторит Надя мне в ухо.

– Хорошо, – киваю, вытирая слезы.

– Тима, за тебя и дочек всех порвет. Понимаешь? – вздыхает личный адвокат Морозова.

– Ага, – соглашаюсь поспешно.

И сама верю.

Каждому слову верю.

_________________________________

[1] - Перевожу с Надиного. У матери Морозова была черепно-мозговая травма. И потом развилась болезнь Альцгеймера.

– Лера когда к тебе поступила? – поворачиваюсь к Торганову. Друг мой с мрачным видом переписывается с кем-то в телефоне.

– А? – отвлекается сумрачно. – В октябре… Тебе точная дата нужна?

– Нет, – мотаю головой. И снова погружаюсь в собственные думки. Кроватки привезут сегодня. И за вечер я успею их собрать. Сам справлюсь. Никого не хочу нанимать. Не желаю, чтобы чужие руки касались детских вещичек.

Все эти пеленки-распашонки закину в машинку стираться. Кстати, порошок детский нужно купить. И Лере теплую одежду. В чем там она поступила в больницу, меня интересует мало. Главное, чтобы мать моих детей не заболела. Оставаться один на один с двумя принцессами я не намерен. Боюсь.

Конечно, есть Надя. Но мне по-любому страшно. На руки берешь, аж сердце останавливается. Маленький человечек смотрит на тебя мутными глазками, а позвоночник прихватывает инеем. А вдруг уроню.

Папины дочки! Две маленькие принцессы!

Как же я соскучился по вам.

Открыв известный маркетплейс, выбираю серебристый пуховик для Леры. Какой у нее размер? Тыкаю в сорок четвертый. И как только товар оказывается в корзине, намереваюсь оплатить. Но на экране появляется табличка «с этим товаром покупают». Задумчиво гляжу на серебристые сапожки-дутики и бежевый спортивный костюм. За весь комплект полагается скидка. Прекрасно!

Спасибо тебе, нативная реклама! Сам бы я точно не допер до простой истины. Лере кроме пуховика требуется и другая одежда.

Ладно, остальное выберет сама. Дам ей карточку, пусть устроит шопинг. По магазинам пройдется или в интернете купит.

Оплатив покупки, поворачиваюсь к Торганову. Он задумчиво смотрит в окно, за которым начинается новый день. Солнце уже расцвечивает розовым верхушки деревьев. В каком-то поселке люди спешат на работу. Терпеливо ждут на переезде машины, когда мимо промчит наш поезд.

– Ты чего такой серьезный? – отвлекаю Витю от созерцания родного края.

– Да этот ДИЗО… Как же они мне надоели, Тима! Не хотят выкупать землю под роддомом. Сейчас главбух написала…

– Давай в суд на них подадим, – предлагаю, приподнимаясь на локте. – Или сразу на собственников земли. Законодательство, конечно, позволяет такие мульки. Но на самом деле нехорошо, когда земля под муниципальным имуществом принадлежит частным лицам. Мне нужно подумать, с какого боку подойти…

– Ты лучше в мэры иди, – роняет в сердцах Торганов. – Одним махом все проблемы решишь.

– Почему действующий мэр не даст указание ДИЗО?

– А как ты думаешь, кому принадлежит земля под нашим богоугодным заведением? – ехидно смеется Витя.

– Да знаю я, – вздыхаю тяжко. – Вопрос снимается. Слишком глупый.

– Поэтому вся надежда только на тебя, – бурчит Торганов и смотрит с укором. Как будто это моя святая обязанность стать мэром Шанска.

В гробу я видал эту должность!

– Надежда – это по твоей части, – отшучиваюсь нервно. Никуда я баллотироваться не собираюсь. Меня в жизни и так все устраивает. Работа, дети… С Лерой нужно только отношения наладить.

– Нам тут не до шуток, – недовольно цедит Торганов. – Вон, у нас во власть прут все, кому ни лень. Косые, убогие и безграмотные. А у тебя опыт. Голова светлая. Помоги родному городу.

– Ладно, подумаю, – отмахиваюсь легкомысленно. И тут же съезжаю с темы. – Ты мне лучше скажи, как домой добираться будем? Тачку вызовем?

– Ты как с гвоздя рухнул, Тима, – вздыхает Витя. – Это же Шанск, город недоразвитого сервиса.

– Тогда пешком дойдем. Прогуляемся. Багажа у нас нет, – предлагаю лениво.

– А ты дойдешь? – с сомнением интересуется Торганов. – Сейчас я кого-нибудь припрягу… Подвезут…

Айфон под подушкой издает слабые звуки. Будто его кто душит, а он сопротивляется.

В изумлении таращусь на экран. Даже не ожидал!

– Кто там? – поднимает изогнутую бровь Витя.

– Лена Петровская, – пожимаю плечами.

– Да, – отвечаю настороженно.

– Тима, привет! А ты где? – тараторит она. – Ты мне срочно нужен…

– Да вот к Шанску с Торгановым подъезжаем. После обеда могу заехать. Что-то важное…