– В плацкарте было бы интереснее, – с мученическим видом объявляю я, укладываясь на широкую нижнюю полку. Витя садится напротив.

– Кажется, кому-то легчает, – улыбается он. – А то лежал неделю, смотрел в потолок…

– О Лере думал! – признаюсь неохотно.

– А что о ней думать? Я тебя умоляю…

– Моя жена. Хочу думаю, хочу звоню, – пожимаю плечами. Еле сдерживаю раздражение. Два крутых семейных психолога мне достались. Убиться веником!

Витя никак с Надей не порешает. А Богданхоть и собирается жениться, но ни с одной постоянной подружкой замечен не был. И туда же! Советовать! Лера им не такая… Может, они и правы. Но она мать моих детей. И на этом все. Точка! Я ничего менять не собираюсь.

Пересматриваю в айфоне фотки дочек, которые Лера шлет мне каждый день. Зависаю от умиления и восторга. Кто бы сказал, не поверил бы!

«Скоро увидимся, милые», – улыбаюсь мысленно. Хочу позвонить Лере. Узнать, как дела? Просто поболтать. Но трубка в руке взрывается шансоном.

Литвин. Чтоб ему скиснуть!

– Да, слушаю, – откликаюсь спокойно.

– Я не понял, Тимофей Сергеевич. Ты меня слил, что ли? – гудит он угрожающе.

– У меня к тебе, Паша, тот же вопрос. На меня совершено нападение. А ты не предупредил об опасности… Где-где? Вон полно роликов в интернете! Я – теперь звезда ютуба. А законом запрещено без разрешения гражданина вести съемку или фотографировать. У меня теперь моральная травма. Плюс сотрясение мозга… по твоей милости. Ты меня подставил. Так понятней?

Сержусь. Сейчас вообще всех собак на Литвина спущу. Какого решил разыграть меня в темную? Леру испугал, плюс мне кулаком по темечку некисло прилетело.

– Да иди ты, – бурчит недовольно Паша. – Ты слил меня. Тебе нужно было девку обломать, чтобы она от ребенка отказалась. Делов-то!

– Если ты такой умный, то сам и обламывай. Да никакая нормальная мать своего ребенка не бросит. А твои действия под статью подвести можно. Там не откупиться не удастся.

– Это еще почему? – в наглую прет Литвин.

– По кочану, – рычу я. – В деле Ивановой полно фальсификаций. И ее адвокату не составит труда возбудить дело против тебя, Паша! И обеспечить место в соседнем корпусе лет на пять. Я не знаю о чем ты думал, когда творил дичь… Хоть бы пришел посоветоваться.

– Там говорят, дочка Педагога взялась защищать Дарью?

– Он не любит, когда его так называют, – в точности цитирую слова Анечки.

– Ты с ним знаком?

– Виделись, – бросаю коротко. Не вру, боже упаси! Я как-то видел Педагога. Он приезжал за Аней к юрфаку. Стоял около огромного черного внедорожника и с кем-то болтал по сотовому.

– За мной папочка приехал, – как маленькая девочка промурлыкала тогда Аркелиди. Поэтому и запомнил. А оно глядишь, пригодилось.

– Я тебе счет пришлю за свое лечение, – пру буром на Литвина.

– Да пошел ты! – орет он в ответ и кидает трубку. В прямом смысле этого слова. Сначала в динамике раздается шум, а потом треск.

– Какие нервные клиенты пошли, – усмехаюсь криво.

Оторвавшись от медицинского журнала, Витя смотрит на меня внимательно.

– Ну ты борзый, Морозов! Капец какой-то!

– Отмороженный, – вздыхаю устало. Прерываю глаза, собираясь подремать под стук колес. Благо перегон длинный. Но Торганову неймется.

– Слушай, а от этого типа не прилетит? Психованный он больно…

Витя прав. Литвин если на кого-то взъестся, берегов не видит. Даже не соображает ничего. Лишь бы пар выпустить. Потом одумается. Башку почешет. И бежит к адвокатам.

– Нет, – мотаю головой. – Паша – трусливый приблатненный баклан. Ему характера не хватит.

– Он мне не нравится, – гнет свое Торганов. Смотрит обеспокоенно. – Тима, не связывался бы ты с ним.

– Не буду. Счета выставлю. Он их не оплатит. А я договор расторгну в одностороннем порядке. И в суде взыщу.

– Хватит тебе с уголовниками возиться. Иди лучше в мэры. Ну хорошее же предложение, а? За тебя весь город проголосует.

– На нормальных много не заработаешь, – пресекаю дурацкие разговоры. – А про выборы мэра еще подумаю. Может и стоит осесть в Шанске. Спокойно растить детей, – замечаю философски. А про себя думаю.

Ну какой из меня мэр? Мне такою ответственность не потянуть.

– Так ты согласен? – довольно уточняет Торганов. – Городу нужна надежная рука, понимаешь.

– Только одна? – усмехаюсь ехидно и тут же меняю тему. – Ты мне лучше скажи, когда Леру с дочками выпишешь?

– Да как приедем, сразу забирай. Девочки окрепли немного. Вес набрали. Можно и домой. Надежда с вами останется, я полагаю?

– Естественно, – усмехаюсь довольно. – Нам без Нади не обойтись.

– И я навещать буду, – кивает Торганов. – Жаль, ты Богдана оставил в Иваново, – ворчливо замечает Торганов.

– Пусть Аню охраняет, мне так спокойнее…

– Хорошо, – вздыхает он и, отложив журнал на столик, склоняется к телефону.

За окном бегут елки и телеграфные столбы, с каждой минутой приближая нас к родному дому. Завтра утром приедем. Столько дел впереди!

Радуясь как школьник, пишу Лере.

За эти дни наши разговоры и переписка вошли в привычку, от которой я не в силах отказаться. Мы обсуждаем детей, дальнейший быт. И уже никому не приходит в голову, что будет как-то иначе. Я не настаиваю. Но и съехать не даю с темы.

– Привет, Тима, – тут же откликается Лера. – У нас все хорошо. А у тебя?

– Скажи мне по заказу. Одобряешь?

– Не знаю даже. Все такое дорогое, но очень красивое. Как для настоящих принцесс!

– Тогда стоп, – печатаю быстро. – Я оплачиваю заказ. Как раз к моему приезду привезут. А то выпишут вас, а дома ни кроваток, ни пеленок…

– А там места хватит? Мы никому не помешаем?

Не сдержавшись, звоню.

– Ты же была у меня в гостях, – рычу приглушенно. – Дом не уменьшился в размерах, не беспокойся.

– А твоя мама? Мы ей не помешаем? – испуганно спрашивает Лера. – Она же пожилой человек. А тут дети…

– Лер, моя мать живет в другом месте, – отвечаю уклончиво. Я не готов сейчас говорить о своих проблемах. Мне Лерины глаза нужно видеть. Чувствовать ее способность разделить мою боль. Но пока до этого далеко.

– А она приедет на детей посмотреть? – спрашивает Лера.

– Нет, не приедет. Не беспокойся. Визит свекрови отменяется.

– Совсем не приедет? Никогда? Я правильно поняла?

– Да все верно, – замечаю чуть резко.

– Странно, – понуро замечает Лера и вздыхает натужно. – Ладно, пока.