– Куда ты опять пропала? Я уже извелся, весь день вчера названивал – абонент недоступен. Признавайся, чем занималась?..

– Дорогой, а ты никак ревнуешь? – вкрадчиво спросила она и чуть хрипловато рассмеялась. – Не сердись, я такая балда рассеянная, просто забыла зарядить трубку. И весь день удивлялась: ни одного звонка! А потом забегалась, интервью делала с одним противным дядькой, он нам рекламу обещал, а мне, соответственно, процент капнет. Так вот от дядьки этого так устала, что заявилась домой, расшифровала текст, приняла ванну – и в постельку… Ты правда не сердишься?

– На тебя невозможно сердиться, – вздохнул он. – У меня тут такие события разворачиваются, а ты изволишь быть недоступной!

– События? Как интересно… И что же такого замечательного с тобой приключилось?

– Расскажу. Но только при личной встрече. Не доверяю нынче телефонам.

– О, даже так?

– Именно так. Как ты думаешь, чем я занимаюсь в данный момент?

– Понятия не имею. Наверное, торчишь в своем институте и достаешь несчастных школяров.

– Что верно, то верно! – рассмеялся он. – Только со своими бурсаками я уже расправился, а сейчас пытаюсь расшифровать одно преинтереснейшее послание из прошлого.

– То самое? Опять?

– Господи, Агриппина, мы с тобой уже сто лет не виделись! – невольно воскликнул он. – У нас какой-то телефонный роман получается.

– А разве есть что сказать в формате нетелефонном? – Ему показалось, что она улыбается. – И потом, разве Елизавета Петровна не разгадала тот исторический ребус? Или решение оказалось неверным?

– И решение было верным, и исторический ребус разгадан. Вот только… дальше я согласен общаться с тобой только в формате визави!

– Иначе никак?

– Никак!

– Андрей… – заныла она, – ну что случилось? Не томи душу! Неужели ещё одна записка от Него? – она сделала на последнем слове ударение, не желая, очевидно, произносить слово «призрак».

– В общем, да… Только не совсем записка.

– И опять шифр? – она была страшно заинтригована.

– Ну, как тебе сказать?.. Не знаю, есть там шифр или нет, потому что послание написано руническим письмом.

– Класс! – восхитилась девушка. – А нельзя ли поподробнее?

– Только при личной встрече, – твёрдо заявил он.

– Если вы настаиваете, сэр, – протянула она, – тогда в половине первого на метро «Невский проспект». Идет? Или у тебя ещё занятия будут?

– Нет, на сегодня я свободен. Впрочем, – он понизил голос до шепота, – для тебя я всегда свободен.

– Приятно слышать… Значит, на «Невском».

– Я буду ждать тебя в сквере у Казанского собора – вдруг опоздаешь.

– Договорились, в сквере возле Казанского. В крайнем случае, полюбуешься на фонтан, если застряну в пробке… – И она отключилась.

Андрей положил мобильник в карман и постарался напустить на себя серьёзный вид, приличествующий солидному преподавателю престижного петербургского вуза, что удалось ему не без труда: звонок Агриппины привел его в состояние эйфории, и блаженная улыбка никак не желала покидать его лица. Собравшись с силами, он возвратился в читальный зал и с благодарностью вернул книгу в надежные руки Августы Афанасьевны, с которой, как ни странно, у него сложились неплохие отношения, в то время как большинство его коллег за глаза прозвали ее библиотечным Цербером. Затем он поспешил на кафедру, где накинул куртку и, прихватив свою черную, уже несколько потертую за прошлый год папочку, направился к метро.

День выдался ясный, но прохладный. Расположившись на скамейке возле собора, Андрей и в самом деле непроизвольно принялся разглядывать струи фонтана, – как и предрекла Агриппина. Вокруг сновали толпы туристов, которые, прихватив бутылочки с пивом или водой и что-нибудь пожевать, устраивались на соседних скамейках передохнуть от бесконечной ходьбы по его любимому городу, обменивались впечатлениями, жевали, смеялись, целовались или даже ругались. Его это нисколько не беспокоило. Он смотрел в синее, не испорченное ни одним облачком небо, подставлял лицо лучам ласкового солнышка и наслаждался ожиданием, предвкушая Её появление. Собственные переживания настолько захватили его, что он даже не заметил, как она пересекла сквер, подошла к нему вплотную, слегка наклонилась и подула ему в ухо – ау! Он вздрогнул от неожиданности, но тут же засмеялся, схватил девушку в охапку и усадил рядом. Попалась! Она откинулась на спинку, прикрыла глаза и замерла так на несколько мгновений, подставляя лицо солнышку. Потом прошептала: «Как хорошо…» – и, вздохнув, открыла глаза. Взглянула на него, взяла под руку, прижалась крепко-крепко: «Я так рада тебя видеть, я соскучилась, нет, я тоскую…» – и положила голову ему на плечо. Андрей был на седьмом небе от счастья. Но тут к их скамейке подтянулось шумное семейство из мамы с папой и парочки ребятишек, которые бухнулись рядом с ними и тотчас затеяли бурную возню.

– Такой кайф испоганили, – разочарованно протянула Агриппина. Она вскочила на ноги и потянула Андрея за руку. – Идемте, сэр, нас ждут великие дела…

Андрей поднялся и невольно залюбовался девушкой – до чего же хороша! В черной блестящей обтягивающей куртке она выглядела просто потрясающе. Рыжие пышные волосы обрамляли по-петербургски бледное лицо, словно светящийся ореол. Зеленые глаза сверкали, как… как два изумруда. Скоро стихи начну сочинять, подумал он обреченно, шагая следом за ней к припаркованной неподалеку машине.

По дороге он довольно подробно пересказал ей события последних дней. Времени было предостаточно, повсюду их поджидали пробки. И правда, в городе слишком много машин! – подумал он, продолжая свое довольно оригинальное повествование. Рассказал о знакомстве с фон Бергом, о ночных раскопках и, конечно же, о самом результате этих самых раскопок – таинственном ларце с дощечкой внутри и еще каким-то странным планом, назначение которого пока ни ему, ни Виктору разгадать не удалось. Агриппина слушала его рассказ с горящими глазами, перебивая эмоциональными восклицаниями, то ли полного восторга, то ли сожаления, что ее-то там не оказалось. Впрочем, периодически повествование приходилось прерывать, потому что Агриппина внезапно выдавала фразы типа: «Куда прёшь, козёл, не видишь – поворачиваю!» Или же умудрялась показать язык какому-нибудь наглому владельцу джипа, прущему напролом. Когда Андрей, наконец, добрался до того момента, как они стали разглядывать дощечку, и он с устатку решил, что видит перед собой таинственное послание инопланетян, Агриппина от хохота едва не выпустила руль, так что ехавший позади фольксваген чуть не влетел в них и возмущенно загудел.

– Ты давай осторожней! – воскликнул Андрей. – А то до дома не доберемся! Ну, значит, к утру-то я отошёл от бурно проведенной с Виктором ночи, вернее, в себя пришел, и понял, что это руническое письмо. Только времени уже не было заняться расшифровкой, надо было в институт ехать. Пришлось оставить до лучших времен, тем более что в этом деле я не силён – специализация другая, – закончил он с усмешкой.