– Не скажи. Ты, конечно, удивишься, но как раз именно по вопросам, связанным с работой, я и пропадаю.

– Ладно уж, не удивлюсь, сам такой. Только в последнее время что-то грузят на меня, просто как на мертвого. Хоть разорвись! В отпуск, что ли, уйти?

– Даже слово это забудь. Послушай, Стас, у меня к тебе дело.

– Валяй.

– Пойдем в кабинете поговорим. Помнишь, ты историю про убийство оператора с ТВ рассказывал? Еще говорил, что Орлов хочет из этого резонансное дело сочинить, а там обычная шпана поработала?

– Как не помнить? – горестно откликнулся Стас. – Уже в печенках оно у меня сидит, это «резонансное дело».

– Что, полный «глухарь»? – посочувствовал Лев. – Ни одной улики?

– Улики-то есть, и даже вполне серьезные. Только вот кому их предъявить? Всех поголовно заставить сдать отпечатки?

– А там и отпечатки есть?

– Обязательно. Я ведь, кажется, говорил тебе – его ножом пырнули. Прямо в сердце, можно сказать, в грудную клетку. Он там так и остался, этот нож. Не стали вытаскивать. И отпечатки на нем очень четкие. Только вот чьи они? Кто его сжимал, этот нож? Открытый вопрос. А других указаний на убийцу нет. Да и откуда им взяться? Карманы обшарил, да и был таков. Говорю же – шпана. Но тоже соображают. Камеру не взяли, догадались, что по ней могут выйти на них.

– Послушай Стас, – хитро прищурившись, проговорил Гуров, – а если я помогу тебе изловить убийцу оператора, что дашь?

– Ты? – удивленно взглянул на него Крячко. – А ты здесь при чем?

– А при том, что я знаю, кто это сделал, и знаю, где его искать.

– Ловко! Так вы подельники, что ли? Вместе по ночам в кустах караулите?

– Вроде того. У тебя с ребятами там, в Бирюлеве, есть контакты? Нам может их помощь понадобиться.

Вкратце объяснив Стасу, кто такой Шепелев и почему он уверен, что именно этот человек убил оператора, Гуров перешел к плану задержания:

– Нужно выяснить, что это за Арсен такой и кто такая Машка. Описать Шепелева. Кареглазый блондин, похожий на девушку. Красавец. Возможно, он уже числится у них в картотеке. Героиновый наркоман и, по рассказам очевидцев, совершенно без тормозов. Возможно, у него уже были приводы или что-нибудь в этом роде. В общем, такая личность должна быть заметна.

– Хорошо, предположим, мы все это выясним, – глубокомысленно нахмурил брови Крячко. – А дальше?

– А дальше по обстоятельствам. Сегодня у нас, если не ошибаюсь, пятница. А значит, не за горами очередной уик-энд, когда все «честные труженики» вроде этого ублюдка расползаются по «малинам» и притонам, чтобы приятно расслабиться в выходные. Вот тут-то и должен появиться на сцене расторопный полицейский, умеющий ловить нужный момент.

– Сдается мне, что «честному труженику» вроде этого твоего Шепелева совершенно без разницы, выходные или не выходные. Почему ты так уверен, что он ходит по притонам именно в конце недели?

– Ходит-то он, может быть, и в другие дни, но, по моему мнению, вероятность застать его там, например, в субботу, выше, чем, например, в понедельник. Впрочем, не в этом суть. Главное здесь не то, как его застать, а то, как его оттуда выманить.

– Здрасте! Это еще зачем? Ты, Иваныч, сегодня просто как сундучок с сюрпризами. Не знаешь, чего от тебя ждать.

– Если задерживать его на хате, наверняка поднимется шум, и через три секунды о происшедшем будет судачить вся округа. А нам это совершенно ни к чему.

– Да какая разница? Пускай болтают. Мы-то его все равно сцапаем, так что эти разговоры делу уже не повредят.

– Повредят. И потом, у меня есть свой интерес, чтобы взять его по-тихому.

– Вот оно что! Так я и знал! Нет на свете бескорыстной дружбы. А я‑то думал, ты мне помочь хочешь, полезной информацией поделиться. А ты, оказывается, только из личного интереса…

– Ладно, Стас, не паясничай! Тут дело серьезное. Шепелев этот еще в одном убийстве замешан, и там все гораздо сложнее. Он исполнитель, и, похоже, только он напрямую общался с заказчиком. А тот парень весьма неглупый и спланировал все так, что к нему не подобраться. Отовсюду себя загородил. Даже человек, который вывел его на Шепелева, кажется, не подозревает, для чего тот ему понадобился.

– Проблема с доказательствами? – понимающе взглянул на Льва Крячко.

– Еще какая! По сути, мы сможем его закрыть только в том случае, если сам Шепелев скажет на протокол, что именно он заказчик. А чтобы сказать это, он, как сам понимаешь, должен иметь очень вескую причину.

– И в чем же ты ее видишь?

– В смягчающих обстоятельствах. Два убийства – очень серьезный срок, а Шепелев – наркоман. По факту все это для него очень легко может обернуться пожизненным. А окончить свои дни на нарах, сам понимаешь, никому не хочется.

– А по второму убийству тоже есть доказательства? – спросил Стас. – Если заказчик такой хитрый, может, он и исполнителя прикрыл?

– Нет. Не только не прикрыл, а, можно сказать, со всей очевидностью подставил. Его видели человек сто, да и другие там свидетельства имеются. Нет, в плане доказательств причастности исполнителя в этом деле проблем нет. Можно даже сказать, что это одно из дополнительных прикрытий для заказчика. Слишком уж все явно. Вот на этом я и хочу сыграть. Взять его за одно дело, да тут же рассказать и про другое. Объяснить популярно, чем может обернуться такое «плохое поведение», и посмотреть, какой будет реакция. Вот тогда и думать.

– Ясно. То есть ты будешь давить на то, что, если Шепелев покажет на Смирнова и пойдет как соучастник, он получит меньше, чем если бы полностью взял на себя это второе убийство?

– Именно. Сотрудничество со следствием и все такое. Думаю, аргумент неплохой.

– Что ж, попробуй, – кивнул Стас. – Но сначала давай его изловим, этого мастера на все руки. А то мы с тобой тут размечтались, шкуру неубитого медведя делим, а он-то пока еще на полной своей воле по лесу бродит.

– Но теперь тебе понятно, почему важно все это сделать тихо?

– Теперь понятно. Только раз уж тебе это надо, ты и придумывай, как все провернуть. Заманить его в притон, да потом еще оттуда выманить… Как-то все это чересчур замысловато выглядит. Нам, крестьянам, не уразуметь без «пол-литры».

– Да я уже все придумал. В целом.

– Колись!

– Если верить Булавину, этот Костик, несмотря на всю свою женственность, к противоположному полу весьма неравнодушен. Думаю, будет красиво и очень поучительно сыграть с ним такую же шутку, как сыграли они с Проскуриным.

– Переоденешься в девочку и начнешь строить ему глазки? А что, это мысль. Только навряд ли он на тебя клюнет, Иваныч. Некрасивый ты. Да и не женственный совсем. У тебя вон щетины одной половины физиономии как наждак, неправдоподобно получится.