* * *

Артиллеристы Тридцать пятой батареи пока прекратили стрельбу, но находились в постоянной боевой готовности у орудий и на своих боевых постах. Три залпа из четырех чудовищных стволов отправили к врагу дюжину снарядов. Этого было пока достаточно.

– Товарищ комбат, на связи штаб береговой обороны. С ними связались «морпехи». Докладывают, что западнее хутора Мекензия сосредотачивается свыше пехотного полка, – доложил старшина-радист Иван Самуга. – Просят поддержать огнем, ударить по фашистской сволочи.

– Товарищи офицеры, рассчитайте координаты и выдайте параметры стрельбы. А ты, Самуга, дай-ка мне штаб береговой обороны… – Алексей по закодированной радиосвязи оперативно согласовал нанесение артиллерийского удара и получил «добро» от генерал-майора береговой службы Петра Моргунова. – Первая башня – осколочно-фугасные, установка на «осколок», вторая башня – шрапнель, установить дистанционные трубки на замедление.

Загрузочные лотки, как всегда, с металлическим лязгом вынырнули откуда-то снизу, из переплетения металлоконструкций, жгутов толстых кабельных жил и трубопроводов. Досылатель вдвинул снаряды в казенники, закрылись и провернулись массивные затворы орудий. Громадный, бездушный механизм уничтожения работал с пугающей механической четкостью. Ни одного лишнего движения. Именно это и завораживало!..

Огромные башни снова пришли в движение, меняя направление стрельбы. Не намного, на несколько градусов по азимуту. Стальные хоботы многотонных стволов тоже качнулись, повинуясь рукам наводчиков-вертикальщиков, которые внимательно следили за стрелками на шкалах углов возвышения. Мерно гудели электроприводы.

– Первая башня к стрельбе готова!

– Вторая башня к стрельбе готова!

Алексей в Центральном посту уверенно сжал массивную трубку внутренней связи.

– По гитлеровской сволочи – огонь!

* * *

Немецкий пехотный полк строился для атаки. Рослые гренадеры в серых шинелях и стальных, блестящих от капель дождя касках готовились к атаке. Пулеметчики поудобнее перехватывали MG-34 с круглым дырчатым кожухом, «вторые номера» были готовы быстро подать патронные ленты. Стрелки – «шуцманны», торопливо засовывали за ремни гранаты-«колотушки» на длинных ручках. Пригодятся, когда жестокая схватка разгорится на ближней дистанции. Немногочисленные автоматчики проверяли свои MP-40, некоторые затыкали за ремень или за голенище сапога запасные магазины. Кто-то припрятал нож или трофейный русский «Наган», с тугим боем, но безотказный.

– Angetreten! – Строиться! – Солдаты в мышиного цвета шинелях подтянулись, приняли стойку «смирно».

– In Schuetzenkette-marsch! – В стрелковую цепь – становись! – раздались пронзительные свистки фельдфебелей, подгоняющих рядовых солдат.

– Angreifen! – Атаковать! – выбросил руку вперед майор. Он не отличался ничем от своих солдат, только погоны на шинели витые.

Взревели моторы броневиков и танков, минометчики побежали во втором эшелоне, готовые тут же развернуть свою артиллерию и ударить, прикрывая атаку. Расчеты катили легкие 37-миллиметровые пушки, огневая мощь лишней не бывает. Позвякивая смертоносным железом, людская масса в две с лишним тысячи штыков двинулась вперед, все убыстряя шаг. Оружие – наперевес, в глазах – решимость нести Новый мировой порядок на остриях штыков!

* * *

Невнятный, еле слышный шорох, словно сухой песок струится по стеклу, пришел откуда-то с неба. Никто из гитлеровцев его так и не услышал. А в следующий момент страшный огненный смерч поглотил сразу весь правый фланг наступающего немецкого пехотного полка!

Все звуки мира затмил тягучий пульсирующий грохот, словно бог Тор колотил по земле своим чудовищным молотом. Рагнарек – сумерки богов наступили на небольшом клочке земли, словно репетиция Апокалипсиса. Земля низвергалась вверх чудовищными фонтанами, небеса окрасились багровыми сполохами огня. Каленый металл рвал человеческую плоть, могучие ударные волны, словно кулаки великанов, переламывали кости пехотинцам Вермахта и крушили немецкую бронетехнику.

Всего несколько минут понадобилось, чтобы пехотный полк Вермахта с частями усиления перестал существовать. Когда комья земли тяжело рухнули вниз, когда начал рассеиваться черный дым от огромных фонтанов взрывов, оказалось, что более двух тысяч человек большей частью превратились в окровавленные лохмотья. А выжившие позавидовали мертвым, ибо с такими ранами и травмами долго не живут.

Местность западнее хутора Мекензия превратилась в еще один участок лунного пейзажа. С треском догорали поломанные, словно спички, сосны. Дымились воронки, нет – кратеры, так точнее.

* * *

Морские пехотинцы лежали, вжавшись в землю, и скрипели зубами. Все мысли выбил из голов пульсирующий грохот и рев новых взрывов. Всего в нескольких километрах впереди падали чудовищные 305-миллиметровые снаряды. Когда канонада закончилась, «морпехи», поднялись в атаку. Сопротивления не было. Части 7-й бригады и 3-го полка морской пехоты закрепились на занятых рубежах. Подтянули свои «Сорокапятки» и более серьезные калибры. Копать разворошенную мощными взрывами двенадцатидюймовых снарядов землю было гораздо легче.

Мекензиевы горы стали ключевым участком обороны Севастополя на южном участке. Моряки, пехотинцы, артиллеристы, пулеметчики вгрызались в землю намертво. Уверенности в собственных силах придавала мощнейшая береговая батарея за спиной.

* * *

В этот же день, 14 ноября, свежая 72-я пехотная дивизия Вермахта начала наступать на Балаклаву. Для того чтобы не допустить этого, на фронт были брошены все резервы. Сводный полк НКВД сумел удержать Генуэзскую крепость на Восточном берегу Балаклавской бухты. Чекисты дрались отчаянно и умело, дорого продавая свою жизнь.

Здесь обороняющимся частям тоже помогала береговая артиллерия. Особенно важную роль в обороне Балаклавы сыграла береговая батарея № 19, расположенная на западном берегу, под скалой Мотам. Среди защитников Севастополя она была больше известна как «батарея Драпушко» – по имени ее командира. Гитлеровцы дали ей звучное название – форт «Кентавр I».

Девятнадцатая батарея в составе четырех 152-миллиметровых орудий впервые открыла огонь 6 ноября 1941 года. Советские артиллеристы на пределе дальности смели огнем позиции гитлеровцев у деревни Шули[5]. там держал оборону наш полк морской пехоты. Всего 6 ноября было выпущено семьдесят 152-миллиметровых снарядов. А 7 ноября артиллеристам была объявлена первая благодарность от командования за меткую стрельбу. Среди защитников Балаклавы за батареей закрепилось ласковое прозвище – «Мамаша».

Но 13 ноября немцы, несмотря на упорное сопротивление, заняли господствующие высоты над Балаклавой, до Генуэзской крепости. Шестидюймовые орудия Девятнадцатой береговой батареи от позиции немцев отделяло расстояние всего лишь в тысячу метров. Тем не менее шестидюймовки «Мамаши» крошили немецких оккупантов в их оперативных тылах. Так, в деревне Алсу артиллерийским огнем было уничтожено два батальона Вермахта.