— Только потому, что я должна….потому, что не могу…?

— Не только поэтому.

Он сложил руки вместе и поднес их к разбитому лицу, как если бы он молился.

— Не только поэтому. Когда ты взяла меня в гостиной. Взяла меня. Я никогда не чувствовал себя таким свободным. И на крыше. Связанный, рядом с тобой я был на вершине блаженства. Клянусь Богом, я знал, что умираю, но я никогда не был так счастлив.

Он сжал руки в кулаки и опустил их на колени.

— Михаил.

Ее рука опустилась ему на плечо. Боже помоги мне, если я прикоснусь к нему, то никогда больше не отпущу.

— Я не стыжусь.

Слова были, как удар плетью, его поза почти покорная.

— Это наш путь. Теперь я понимаю это.

Конечно, она помнила, как он безоговорочно повиновался, когда она обдувала его, и как ей понравилось брать его, когда он был на краю. У нее не много было времени обдумать это, но она причислила это столкновение к разновидности ночных баталий. И крыша — он действительно наслаждался этим?

— Я не искушен. Не в этом. Я не понимаю этот мир, эту сцену, независимо от того, как ты называешь это. Я не знаю, что ты здесь делаешь. Я не знаю, что это сделает со мной или с тобой. Остальной мир мог бы счесть меня слабым…

Никто и никогда не осуждал его за слабость.

— Испытай меня.

И он сказал это с такой страстью, что дрожь прошла сквозь нее. Принц подчинился ей. Михаил подчинился ей. Вся эта сила, эта огромная воля. Возможности…

Она склонила голову, принимая вызов.

Это было, как ходить во сне, но она приняла свою роль легко и естественно, доминирование окутывало ее как плащ. Она шагнула ближе, так, что носки ее ботинок начали угрожать его босым ногам, посылая через нее небольшие волны эротического удовольствия.

— Ты говоришь, что хочешь быть испытанным, Михаил. Как? Болью?

— Боль? Боль мой друг. Это — удовольствие, о котором я ничего не знаю.

Она сжала его руку своими руками. Его кожа была прохладной.

— Ты действительно жаждешь этого?

— Да. Я хочу этого. — Его глаза блеснули в тусклом освещении. — Я чувствую себя так же, как когда принял свой первый официальный вызов.

Алия знала это чувство очень хорошо, адреналин, который заставляет сердце биться, тошноту, которая усиливается, но потом забывается, концентрацию ее внимания, пока не видишь ничего, кроме врага.

Он сказал:

— Я готов.

Михаил Фостин был покорным.

Весь ее мир перевернулся с ног на голову.

Немного ошеломленная, она направилась в свою сокровищницу, размышляя о том, что эта первое столкновение необходимо больше для того, чтобы лучше изучить его мысли, чем узнать насколько он будет впечатлен ее приспособлениями. И если он притворяется или просто смущен, ей тоже необходимо это знать.

Она обошла все плети и трости, зажимы и кляпы, выбрав два мотка веревки, одну белую и толстую, другую черную и тонкую, как веревку невесты, и после некоторых раздумий, черную кожаную полумаску, вроде тех, что надевают грабители. Но вместо прорезей для глаз, кожа закрывала веки. Это была повязка для глаз.

Он стоял там, где она его оставила. Она шла медленно, совершая каждое движение преднамеренно и провоцирующе. К тому времени, когда она встала напротив него, воздух между ними вибрировал.

Она показала ему маску. В ответ он стиснул зубы. Повязка для глаз, определенно, угрожает ему.

Отложив маску в сторону, она размотала длинную белую веревку.

— Снимай свои штаны.

Он подчинился и стоял голый перед ней, полу возбужденный. Она обернула веревку вокруг его шеи.

— Для чего это?

Она прижала пальцы к его губам.

— Без вопросов. Ты можешь говорить, если с тобой разговаривают, пока ты не скажешь мне остановиться. У меня нет контрольных слов. Если ты скажешь мне остановиться, это прекратится.

Пока она говорила его взгляд быстро метался из стороны в сторону, читая ее, запоминая детали комнаты, может быть планируя побег. Он стал гипербдительным. Она могла ощутить на вкус адреналин, пробегающий по нему. Что же до его мыслей, то они были герметично упакованы — на данный момент.

Сопротивляясь импульсу стереть его переживания поцелуем, она убрала ему волосы за уши, и затянула маску у него на затылке. Шнурок врезался в его тяжелые, серебристые волосы. Черная, маслянистая кожа маски казалась грубой, на его алебастровой коже. Под затянутыми маской веками, губы Михаила вытянулись в тонкую линию.

Михаил подавил желание сорвать маску. Он часто представлял, что ослепнет посреди поединка, в самый неподходящий момент. Сейчас тоже было не самое лучшее время ослепнуть.

— Ты неудобно высокий.

Ее дыхание шевелило волосы на его затылке и согревало кожу. Она была самой высокой женщиной из всех, которых он знал. Единственная, к которой не нужно было наклоняться, чтобы поцеловать.

Поцелуй. Его губы разжались при мысли об этом, грудь вздымалась. Она слышала его желание. Он слышал эхо этого желания в ней. Он осознал, что используя этот локатор, они идеально могут удовлетворить друг друга. Но она не слышала этого. Она по-прежнему боялась слушать.

Он следовал по паутине. Это вело к истине между ними, но этому пути было тяжело следовать. Как в своих кошмарах, он должен шарить в темноте.

Разрешение ослепить его, было частью этого.

Принять эту правду о себе, было частью этого.

Надежда, которая засияла на ее лице, когда он сделал признание, было частью этого.

Эта "подземная версия" Алии удивила его. Она не была больше нервной или саркастичной. Вместо этого, она излучала спокойствие. Он ожидал цепи и кнуты, но ее руки были нежными и ее грудной голос подстегивал его в темноте.

Она оборачивала его туловище толстой веревкой. Он пытался представить, что она делала. Она просила то поднимать, то опускать руки, завязывала узлы тут и там, протаскивала веревку ему между ног и по плечам. Очень часто она пропускала пальцы под веревку, давая возможность кожи отдохнуть от нее.

Ему понравилась мягкая текстура веревки, давление, которое она оказывала, когда натягивалась. Но больше всего ему понравились легкие, ловкие прикосновения Алии. Его дыхание замедлилось. Он забыл о том, что должен быть бдительным.

— Великолепно, — выдохнула она, проводя руками по его плечам и вниз прослеживая проделанную работу руками. Только его тело было обернуто. Она подергала за узлы на спине и груди, проверяя их надежность. Это был своего рода, ремень безопасности для тела.

— Убери руки за спину. — Она провела ладонями по его рукам, поправляя их. — Выгни плечи назад. Открой грудь. Хорошо.