Рис. 5. Карта размещения шведских кладов эпохи викингов, на основе карты, подготовленной профессором Мортеном Стенбергером для Государственного исторического музея Стокгольма. На увеличенной карте Готланда квадратами отмечены золотые клады

За чрезвычайно редким исключением, скандинавский монетный материал с начала до середины X века является в основном куфическим. О малочисленности западноевропейских монет в то время уже упоминалось, а византийские встречаются еще реже[218]. Самые многочисленные некуфические монеты, имеющие пехлевийскую легенду, были отчеканены сассанидскими правителями Персии и завезены вместе с мусульманским серебром.

Разумеется, присутствие пехлевийских денег в Скандинавии не означает, что контакты между Балтикой и Персией имели место еще в VII веке. Фактически поток мусульманского серебра хлынул в Скандинавию только в начале IX века. Известно несколько кладов, которые действительно оказываются очень древними, и в двух из них самые поздние монеты датируются 780 и 793 гг.[219]; но эти клады невелики, и им не следует придавать большого значения. Судя по русским захоронениям начала IX века, большая часть монет, имевших хождение в то время, относилась к 760–800 гг., и в этот период особенно велик риск появления небольших кладов с обманчиво древними самыми поздними экземплярами[220]. К началу IX века мусульманское серебро, безусловно, было доступно как на Руси, так и в Скандинавии. Вероятно, количество его было небольшим, и средний размер готландских кладов первой половины IX века очень мал. Монеты, циркулировавшие в Скандинавии, были очень похожи на те, которые в то же самое время обращались на Руси. Профессор Болин убедительно показал, что состав русских и шведских кладов в третьей четверти IX века почти идентичен[221]. Их хронологический состав можно сравнить по рисункам 13 в и 14 б. Клады этих двух групп очень близки и по происхождению своих монет, например, 56,3 процента монет из Руси были отчеканены на монетных дворах Ирака, в то время как из тех же мест происходят 54,1 процента монет, найденных в Швеции, а соотношение серебра из других областей также почти совпадает. Ясно, что монеты, употреблявшиеся в то время в Швеции и, следовательно, попадавшие в клады, по своему возрасту и происхождению были такими же, как на Руси. Ассортимент монет в обеих областях в то время был идентичным. Однако это не означает, что именно русский монетный арсенал явился источником содержимого шведских кладов. Если бы серебро сначала вывозилось из Халифата на Русь, а затем в Швецию, то можно было бы ожидать значительных различий между монетами, обращавшимися в этих двух областях. В этом случае сходство между шведским и русским материалом могло бы сохраняться лишь при том условии, что денежные поступления из Халифата на Русь были идентичны поставкам из Руси в Скандинавию. Во всяком случае, не похоже, чтобы содержимое русских кладов на рис. 13 в ввозилось на Русь теми же маршрутами, что и современные им шведские сокровища. На регионы Халифата, служившие поставщиками серебра, указывает не только максимальное количество их продукции в кладе, но и последние монеты, которые, будучи отчеканенными вблизи такого региона-экспортера или в нем самом, скорее всего, были новее, чем экземпляры, прибывшие из более отдаленных мест[222]. Профессор Болин показал, что в этом отношении русские клады IX века распадаются на две группы[223]. К первой относятся те, для которых источником новейших монет послужили регионы, прилегающие к Кавказу и южным берегам Каспийского моря, а ко второй — клады, в которых позднейшими являются образцы из далеких северо-восточных провинций, отчеканенные на монетных дворах таких городов, как Балх, Бухара, Мерв, Самарканд и Ташкент. Это наводит на мысль о том, что мусульманское серебро достигало Руси по двум маршрутам — один из них, юго-восточный, пересекал территорию Хазарского каганата, находившегося в низовьях реки Дон, а другой проходил по караванному пути, соединявшему Хиву, что на Амударье к югу от Аральского моря, с Булгарией, расположенной в среднем течении Волги. Однако содержимое русских кладов 850–875 гг. свидетельствует о более южном маршруте. В Исфахане, Басре, Армении, Багдаде и Мерве были выбиты позднейшие монеты из пяти кладов, а последний из них, найденный в Новгороде, одинаково хорошо согласуется как со шведским, так и с южнорусским материалом. Если бы источником для шведского материала в то время служили в основном деньги, циркулировавшие на Руси, то последние монеты шведских кладов должны были бы происходить или из тех же самых областей, или из других, но не слишком отдаленных. На самом же деле последние монеты многих шведских кладов середины IX века были выпущены представителями Тахиридской династии в таких местах, как Мерв, Бухара, Самарканд и Ташкент, а это предполагает, что большее значение для Скандинавии в то время имел северный маршрут через Волгу[224]. Это не обязательно означает, что серебряные деньги, импортировавшиеся на Русь по южному пути, никогда не достигали Скандинавии, но это показывает, что по северному маршруту было ввезено достаточно «поздних монет», чтобы они оставили заметный след в кладах. Поскольку в целом состав кладов в обеих областях практически одинаков, общий характер монет, экспортировавшихся из Халифата по двум вышеупомянутым маршрутам, также едва ли мог сильно различаться. И в Швеции, и на Руси клады отражают набор монет, находившихся в обращении в Халифате, а значит, сходство зарытых сокровищ в этих двух регионах не дает нам права согласиться с тем, что в Швецию серебро поступало из русского монетного ассортимента, а не с Волги.

Клады, последние монеты в которых датируются временем до 890 г., в основном найдены в восточных частях Скандинавии. На Готланде их по меньшей мере тридцать два, и в них содержится более 4000 целых или фрагментарных монет. Другие такие клады разбросаны вдоль берегов восточной Балтики (Хельсингланд, Гестрикланд, Упланд (два), Седерманланд, Эланд, Оланд (минимум два), Эстерботтен, Эстония, Ливония, и самый крупный из всех — в Смоланде)[225]. В западных частях Скандинавии находки этого периода, напротив, очень редки и незначительны. Единственный в западной Швеции клад IX века найден в Кеттилстропе, а на полуострове Сконе не обнаружено ни одного, который был бы древнее X века. В Дании их два, причем один из них, возможно, был закопан около 900 г., в Норвегии — также два, известно и о двух подобных находках небольшого размера в Рантруме в Шлезвиге. Существует два возможных объяснения такого распределения куфических кладов IX века. Либо ареал таких монет в основном ограничивался восточными частями Скандинавии, либо встречались они повсеместно, но более обычными, по-видимому, были на востоке, ибо там подобных кладов найдено больше. Правда, наличие тайников является признаком нестабильности, а не благополучия, и отсутствие куфических кладов в западной Скандинавии может означать, что там это время было временем мира и процветания, но, когда речь идет о Дании, это мало похоже на правду. Франкские источники того времени указывают, что в Дании как раз царил большой беспорядок, и это впечатление подтверждается другими кладами. Д-р Сковманд перечисляет тринадцать датских находок, которые он относит к IX веку, причем монеты содержались только в одной из них. Есть и другие клады, найденные в прилегающих областях[226]. Кажется, что в то время в Дании не существовало никаких сомнений по поводу того, стоит ли закапывать серебро, и отсутствие куфических монет предполагает лишь то, что и в наличии их было немного. Это подтверждают и раскопки погребений. Если бы в IX веке западная Скандинавия изобиловала куфическим серебром, можно было бы ждать, что в могилах его будет найдено больше; во многих погребениях Бирки присутствовали куфические монеты, выпущенные до 890 г![227] Отсутствие подобных находок в Дании можно объяснить обычной для нее бедностью захоронений, но едва ли это можно приложить к Норвегии, где погребения были многочисленны и богаты, но подобные монеты удалось обнаружить лишь в трех из них[228]. Необходимо сделать следующие выводы: во-первых, в западной Скандинавии куфические монеты были относительно редкими; и, во-вторых, серебро, ввозившееся в восточную Скандинавию, как правило, там и оставалось. Денежный ассортимент постоянно обновлялся за счет новых поступлений, о чем говорит общая черта, присущая кладам 820–870 гг., — последние монеты в них принадлежат Тахиридам. Однако отток серебра из этого региона был минимальным. Некоторые монеты оказывались закопанными в кладах, другие, по всей вероятности, превращали в слитки или украшения, но экспортировались лишь очень немногие.