– Да? – удивился начальник ФСБ. – Не слыхали.

– Было. Пришлось переселить Федора Степановича в более надежное место… Красота-то какая! – глядя в окно на далекие горы, отошел от темы разговора Турецкий.

Машина шла по шоссе, вдоль которого по обе стороны выстроились яблони, буквально усыпанные крупными плодами. Сады вскоре кончились, и машина нырнула в густой лес. В открытые окна пахнуло прохладой и каким-то особым тонким ароматом.

– Чем это так пахнет? – поинтересовался Александр.

– Падалицей с диких груш, яблонь, абрикосовых деревьев, – объяснил Макеев.

Минут через десять их взорам открылось большое озеро, на берегу которого стояли дачи.

– Красота, – повторил Турецкий. – Сюда не работать, отдыхать надо ездить!

– Сингилеевское озеро, – снова пояснил Макеев. – И между прочим, рыбы навалом!

– А какой?

– Прокурор у нас рыбак заядлый…

– Разная водится, – со знанием дела ответил Власенко. – Лещ, плотва, карась, карп, толстолобик… Форель горную вывели! Да какую! Граммов на пятьсот – семьсот каждая! Карп, толстолобик – рыба промысловая. Тоннами берут. Ну а мы карасиками пробавляемся.

– А кому озерцо принадлежит с промысловой рыбкой? – поинтересовался Турецкий.

– А как вы думаете?

– Конечно, КАКТу.

– Ошиблись, Александр Борисович. Сингелей – хозяйство Федора Степановича Супруна. Торговая фирма «Машук».

– Приехали! – объявил Макеев.

Гостей встретил на пороге дачи сам хозяин, губернатор Николай Михайлович Колесниченко.

– Не вижу Федора Степановича, – после приветственных слов и рукопожатий отметил Колесниченко.

– Семья, Николай Михайлович, семья! – развел руками Макеев.

Турецкий был мало знаком с губернатором, хотя и виделся с ним в Москве на совещаниях, даже о чем-то разговаривал, но совершенно не помнил о чем. Теперь он с интересом вглядывался в крупное лицо хозяина, и ему показалось, что с последней встречи губернатор изменился, но далеко не в лучшую сторону. «Уж не пьешь ли ты горькую, голубок? – подумал Александр. – Не красят тебя мешочки под глазами, ох, не красят…»

– Проходите в дом, – пригласил радушно губернатор. – Там, в гостиной, Маркуша что-то маракует, – пошутил он. – Привез какое-то особое вино и даже попробовать не дал. Первым, говорит, пробу снимет Александр Борисович.

С начальником краевого УВД Турецкий вел одно дело об убийстве. Это было несколько лет назад, когда Маркуша ходил еще в майорах – старшим опером угро. Убийство было раскрыто, преступники получили большие сроки. Но случилось так, что по рапортам, которые были направлены большому эмвэдэшному начальству, была очевидна лишь заслуга одного майора угро Маркуши и в раскрытии преступления, и в задержании убийцы. Турецкому об этом доложили, но он не обиделся – дельце было рядовое, ему оно лавров не прибавит, а майору Маркуше будет в самый раз, и звездочку пришпилят, и в должности повысят. Так оно и вышло. Турецкий был искренне рад, что майор пошел в гору. С тех пор Маркуша, приезжая в столицу, никогда не забывал навестить Турецкого.

Вот и теперь, увидев Турецкого, Маркуша обнял его, наполнил бокалы необыкновенным своим вином.

– С приездом!

Вино действительно было необыкновенным, одно слово, нектар! Пьешь благоуханный напиток, голова светлая и легкая, но после трех-четырех бокальчиков телом овладевает непонятная истома, в душу поселяется радость. А вот подняться не можешь.

Мало– помалу собеседники, как водится, перешли к делам, которые позвали «важняка» в дальнюю путь-дорогу.

– Не любитель старший следователь по особо важным делам Александр Турецкий корпеть над бумагами, – заметил Чирков после упоминания прокурором края о следственных делах. – Ему по душе оперативный простор. Об этом вся Генпрокуратура наслышана. Не так ли, Александр Борисович?

– Как ни крути, а семьдесят процентов рабочего времени занимает писанина, – усмехнулся Турецкий. – Впрочем, оперативную работу я люблю не меньше следственной. Завтра сюда приедут следователи военной прокуратуры, они и поработают. Ну и я гляну. Не буду скрывать своего отрицательного отношения к итогам вашей работы. Слишком она затянулась, а результатов нет. Не выяснены мотивы убийств, не установлены организаторы преступлений. Нет и исполнителей.

– Как будто у вас в Генпрокуратуре нет «глухих» дел, – возразил Макеев.

– Они не «глухие». Их глушат.

– У нас тоже есть умельцы глушить.

– Вот бы знать кто! – оживился Турецкий.

– А вы своих глушителей знаете?

– Догадываемся. Но они слишком высоко сидят.

– Вот и наши слишком высоко.

– Может, и ваши и наши одни и те же люди?

– Может быть, – согласился начальник краевой ФСБ.

– Это уже кое-что.

– Как по-твоему, Никита, – обратился к Макееву губернатор, – высоко ли сижу я?

– Ваше кресло не из низких, – улыбнулся Никита Ильич.

– В том-то и дело, – согласился Колесниченко. – Убийства совершены в моем крае. И убили не кого-то, а кандидатов в губернаторы. Здесь не надо быть «важняком», чтобы догадаться, на чью мельницу льют воду эти убийства. На мою. Значит, первым, кого вызовет на красный ковер Александр Борисович, буду я. Первый спрос, как водится, должен быть с хозяина.

Колесниченко, видимо, ждал реакции на его слова, но Александр от ответа уклонился.

– Здесь сидят люди опытные, профессионалы, – ответил он. – Они знают, как нелегко вести расследование по убийствам, когда упущено время. Скорее всего, я начну работу не с материалами дел, а с живыми людьми.

– Отличное решение, – поддержал его Маркуша. – Есть такой живой человек – Супрун Федор Степанович, которого похитили, куда-то увезли, где-то держали. Наверняка он запомнил похитителей. От этого надо и плясать.

– «Куда-то», «где-то»… – усмехнулся Колесниченко. – Все уже знает Александр Борисович.

– Вы, думаю, тоже здесь не дремали? – поинтересовался Турецкий.

– Как получили сообщение от вас о возбуждении уголовного дела по факту захвата Супруна, тотчас начали оперативную работу, – сказал Маркуша.

– Что-то прояснилось?

– Опросили жителей дома. Никто ничего не видел. Переговорили с охранником…

Маркуша закурил, посмотрел на Турецкого и выразительно махнул рукой.

– Что? Исчез охранник? – догадался Александр.

– С концами.

– Я понимаю, что живем мы при трех правительствах. Одно возглавляет премьер-министр, второе – как бы Президент, а третье – теневое, мафиозное. Ваш-то край при какой из трех живет? – спросил Турецкий, обводя взглядом собеседников.