– Я читаю ваши газеты. Мой кузен Ники часто приезжает в Лондон, и он рассказал, как ваши доктора из-за своего невежества уморили принцессу.

Спорить было трудно. Бедную принцессу Шарлотту оставили мучиться на все пятьдесят два часа родов. Ребенок умер, не выдержав страшного испытания. А через несколько дней за ним последовала несчастная мать, ослабленная строгой диетой и множеством кровопусканий, предписанных ее врачом еще до того, как начались схватки.

Смерть принцессы вызвала шумный скандал, и реакция публики была мгновенной и яростной. Единственным благим последствием были широкие реформы. Так что теперь врачи спешили вмешаться, если роды шли с осложнениями.

– Если ты позволишь, я пришлю к тебе Арсова. Он очень хорошо лечит подобные увечья.

– Арсов?

– Да. Мой ка… – Вольф отвел глаза. – Он один из моих людей и очень умелый лекарь.

– Спасибо. Если я пойму, что врач герцогини бессилен, пришлю вам записку и попрошу прислать этого Арсова. А теперь мне нужно вернуться. Не поможете сесть на лошадь?

Пора вспомнить о том, что она гостья герцогини и, возможно, будущая жена графа Хантли. Почему-то при этой мысли настроение Лили еще ухудшилось.

– Простите мою неучтивость, я даже не поблагодарила вас за мое спасение. Извините меня за грубость.

– Не волнуйся, Мойя, – отмахнулся он. – Я знаю, каково это, когда речь идет о гордости. У всех моих братьев ее более чем достаточно.

– Однако у вас она весьма умеренная.

– Не ожидай, что я стану уверять тебя в обратном, – хмыкнул он.

– Вы с братьями близки?

– Очень, особенно с Алекси. Он почти мой ровесник и самый свирепый из всех нас.

– Моя младшая сестра иногда тоже становится настоящим воином. Далия ниже ростом, чем Роуз или я, но отец говорит, что она возмещает этот недостаток своим характером.

– А вы близки?

– Очень, все трое. Хотя Роуз сейчас уехала. Несколько месяцев назад она вышла замуж и теперь находится в свадебном путешествии в Италии.

Вольф увидел, что уголки ее губ печально опустились. Боже, как он любил эти губы! Полные и мягкие, молившие о его поцелуях.

Он откашлялся.

– Скучаешь по Роуз?

– Постоянно. Мы вместе вели хозяйство. Папа совершенно беспомощен в вещах практических, о чем свидетельствуют его долги. Из-за них мы попали в этот переплет.

Вольф проглотил резкую реплику. Несправедливо, когда отец становится таким бременем для собственных детей, не заботится о самом необходимом. Не дает им ощущения безопасности и уверенности в будущем. Что это за мужчина?

При мысли об этом кровь Вольфа вскипела. Больше всего на свете он хотел взвалить на свои плечи все проблемы Лили, позаботиться о ней, любить и лелеять… но тогда он не поймет, пришла она к нему из благодарности или это любовь.

Он не хотел покупать ее привязанность, но всеми фибрами души желал завоевать ее. И все же становилось все труднее сохранять самоконтроль, не вмешаться, не устранить все трудности, постигшие Лили.

– Мойя, не грусти. Все будет хорошо. Ты найдешь способ. Я знаю это.

Она послала ему благодарный взгляд, хотя вовсе не была так в этом уверена.

– Надеюсь, что так. Не знаю, как быть, если Хантли не сделает предложения и… – Она густо покраснела. – Простите, я всегда говорю неуместные вещи.

– Возможно потому, что понимаешь: я никогда не подумаю о тебе плохо. Принцы женятся по многим причинам, которые почти всегда исключают любовь. Иногда приходится объединить два могущественных дома, иногда нужно приобрести союзника или подтвердить договор, а иногда просто добавить золота в сокровищницу обедневшего королевства.

– Это, должно быть, ужасно.

– Вероятно. Я видел, как мои кузены женятся по этим причинам. Некоторые тоже бедны. К счастью, мой отец – романтик, и считает, что сыновья сами должны выбирать себе невест.

– Вам очень повезло. Жаль, что я… – Она осеклась и покачала головой.

– О чем ты жалеешь? Расскажи, что чувствуешь.

– Мои чувства не имеют с этим ничего общего, – отрезала девушка, вскинув подбородок.

– Твои чувства играют очень важную роль. Что ты чувствуешь насчет этого, Мойя? Что испытываешь к Хантли?

– Он очень славный человек, – упрямо буркнула она.

Вольф спокойно встретил ее взгляд. Черт возьми, почему она так упорно борется с ним? Это сводит его с ума. Он впервые видит такую гордую женщину!

– Славный, вот как? Он кажется еще и весьма предсказуемым. Из тех людей, кто каждый день ест на завтрак одно и то же.

– Это так плохо?

– А ты хочешь именно этого? Мужчину, в котором нет огня, настолько предсказуемого, что необязательно находиться с ним в одной комнате, чтобы знать, что и почему он делает?

Лили подняла шляпу и, надевая ее, напомнила:

– Нам следует вернуться, иначе герцогиня будет волноваться.

– Будь все по-моему, – прошептал он, – я бы перебросил тебя поперек седла и увез в свой коттедж. – Его глаза испускали темно-зеленое сияние.

– Где вы возьмете меня силой и лишите шансов заполучить богатого мужа? Нет уж, спасибо, – задорно бросила она, хотя ее кожа покрылась мурашками.

Вольф рывком притянул ее к себе и поцеловал крепким, властным поцелуем, отчего все мысли вылетели у Лили из головы. Когда его горячая рука сжала ее грудь и он начал большим пальцем гладить ее сосок, тело Лили моментально загорелось огнем. Она выгнулась, прижимаясь к нему, трепеща от новых желаний и потребностей. Его поцелуй унес ее в неведомые края.

– Твои поцелуи – вино, – произнес Вольф. – Вино и безумие, и с каждым новым поцелуем я жажду большего. Ты – пища для моей души, и я не могу насытиться твоей сладостью, твоими прикосновениями.

Боже, помоги ей! Лили сама испытывала то же, что и он.

– Лили! – позвал женский голос с другой стороны луга. – Где вы?

Лили ахнула и вырвалась из объятий Вольфа.

– Это Эмма!

Из дневников герцогини Роксборо

«Мисс Балфур снова пропала. Я начинаю думать, что это дурная привычка».

Вольф негромко выругался. Его разочарование было весьма ощутимым, оно вызвало почти физическую боль.

Подъехав к ним, Эмма остановила лошадь.

– Лили, мы так вол… о нет! Что с вашей рукой?!

– Ветром сдуло шляпу, и я воспользовалась этой низкой оградой, чтобы спешиться, но, к несчастью, мох оказался слишком скользким, и я упала.

Сочувственное восклицание Эммы казалось таким искренним, что Лили стали терзать угрызения совести за неприязненные мысли в ее адрес. Что, если Эмме действительно небезразличен Вольф? И что тогда?