Электрик увидел в лифте Беглова, тревожно сказал:

— Здравия желаю, Константин Анатольевич! Меня вызвали, кричат: «Ой-ой-ой!.. Пятый лифт застрял между этажами!» Что тут у вас случилось, Константин Анатольевич?

Ах, как прекрасно был тренирован старший пассажирский помощник Беглов! Никто лучше его, наверное, не смог бы изобразить полное равнодушие и пренебрежение к произошедшему...

— А черт его знает, — ответил Беглов. — Наверное, какая-нибудь кнопка не контачит.

— Какая, Константин Анатольевич? — наивно спросил электрик.

— Ну, знаешь, парень, это уже твои проблемы, — сухо проговорил Беглов и прошел сквозь толпу пассажиров, которые радостно приветствовали его на разных языках...

После машинного отделения старпом Петр Васильевич Конюхов поднялся на капитанский мостик, предоставив доктору Ивлеву и боцману Грачевскому продолжить обход судна уже без него.

В таких случаях обо всех обнаруженных недостатках доктор и боцман были обязаны поставить в известность руководителей тех корабельных служб, где эти нарушения были выявлены и замечены. В чрезвычайных случаях следовал немедленный доклад старпому или самому капитану...

Однако уже через полчаса разъяренный доктор Ивлев решил никому ничего не докладывать, а использовать свое уставное и административное положение на судне на полную катушку!..

Большую столовую для команды судна сотрясало настоящее Чрезвычайное Происшествие!

Сотня человек взбудораженной судовой команды сидели в столовой за пустыми столами, между которыми, стараясь перекричать шум и гам, металась старшая буфетчица:

— Ну, ребятки!.. — плачущим голосом кричала она. — Ну, миленькие!!! Ну, ничего страшного!.. Обед вашей смены перенесен с четырнадцати часов на пятнадцать ноль-ноль!..

А из-за столов неслось возмущенное:

— Мне же на вахту!..

— А я только с вахты, мать вашу в душу! Когда же мне теперь спать?!

— Ну, ребяточки!.. — чуть не рыдала старшая буфетчица. — Это в ваших же интересах... Главный доктор забраковал весь обед для команды. Теперь кухня готовит новый... Для вас же стараемся!.. Доктор же приказал!..

— Ну, дает доктор!!! Чтоб ему...

... Судовая кухня лайнера — гигантский комбинат с цехами, сложными агрегатами, огромными электроплитами, котлами, в каждом из которых можно было бы сварить по десятку грешников...

— То, что вы сделали, — возмутительно! — говорил доктор Ивлев директору ресторана и шеф повару. — Я бы вообще это квалифицировал как преступление!..

Боцман Алик Грачевский держал в руках тарелку с большим куском сливочного масла. Весь кусок был покрыт черными крапинками.

Алик сунул тарелку с испорченным маслом под нос шеф-повару:

— Чем команду кормишь, засранец?! Я тебе сейчас устрою «Броненосец Потемкин»! Тебе одесская лестница детской горкой покажется, жлобяра!

Директор ресторана пытался спустить скандал на тормозах. Говорил ласково, вполголоса. Стараясь придать голосу примирительные нотки:

— Не волнуйтесь, Тимур Петрович. К пятнадцати ноль-ноль команда будет накормлена. Прискорбнейшая случайность... Ну, Алик... Ты-то хоть пойми. Всякое бывает...

— Вот заставить бы вас обоих сожрать это масло! — гаркнул на всю кухню боцман и отшвырнул тарелку с испорченным маслом на разделочный стол.

— Моментик! — неожиданно приободрился директор ресторана. — Тимур Петрович! На приемке продуктов присутствовал ваш же доктор — Эдуард Юрьевич. Он все проверил и подписал... Вот, взгляните. — И директор ресторана протянул Ивлеву пачку приемных актов.

— Вызывайте лифт! — распорядился доктор Ивлев. — Поедем в провизионные кладовые. И пригласите туда Эдуарда Юрьевича.

Алик Грачевский нажал на кнопку лифта.

«Господи Боже мой! Чем это я занимаюсь?! За что, мать вашу за ногу?.. — в смятении думал доктор Ивлев в ожидании лифта. — Люди гибнут за металл... Автомобильный, стеклопакетный... За стальную квартирную дверь. А я-то за что им противостою? За доплату к предстоящему размену? Или я просто сбежал из дому? Перетрусил, что прощу, что вернусь после всей той истории, и смылился... А не послать ли мне вас всех, господа хорошие?!»

... Несколько тяжелых металлических дверей провизионных кладовых были закрыты. Приоткрыта была всего лишь одна. Услышав звук пришедшего лифта, из приоткрытой двери выглянул кладовщик в ватнике и теплой шапке, с посиневшим от холода лицом. Тревожно посмотрел на свое начальство — директора и шефа кухни, зачем-то сказал:

— Вот... лед сбиваю в морозильной камере.

— Покажите сливочное масло, предназначенное для команды, — сказал ему Ивлев.

Кладовщик неуверенно посмотрел на шеф-повара, перевел растерянный взгляд на директора ресторана, но тот немедленно приказал:

— Сейчас же покажи доктору масло!

Кладовщик отомкнул одну из дверей продуктовых кладовых, распахнул дверь холодильной камеры. Оцинкованные переборки были покрыты инеем.

За бортом бежали теплые воды Гольфстрима, с голубого неба пекло яркое солнце, а тут — пар изо рта, мороз до костей...

На решетчатых стеллажах стояли коробки со сливочным маслом.

— Открывай, не боись, — сказал боцман замявшемуся кладовщику.

— Открывай, открывай, — приказал директор ресторана.

Кладовщик вскрыл одну коробку — масло было чистым.

Директор ресторана улыбнулся. Шеф-повар возмущенно засопел, презрительно оглядел Алика и Тимура Петровича.

Хлопнула дверь грузового лифта. Приехал встревоженный терапевт Эдуард Юрьевич и испуганно присоединился к общей группе. Ивлев даже не взглянул на него.

— Следующую, — приказал он кладовщику. — И все остальные.

Кладовщик открыл еще три коробки. В двух из них масло было все в черных пятнах. Алик Грачевский вырвал коробку из рук кладовщика, прочитал маркировку:

— Пожалуйста, Тимур Петрович! Срок хранения истек еще до того, как масло погрузили на судно! До того, как мы вышли из Питера, блядь... Виноват.

Вот тут главный врач судна повернулся к своему коллеге — Эдуарду Юрьевичу и негромко спросил:

— Значит, вы приняли на борт заведомо списанное масло?

— Зря вы это, Тимур Петрович, — тихо и угрожающе проговорил шеф-повар. — У нас с Эдуардом Юрьевичем никогда таких разногласий не было. А мы с ним в море уже не первый год. Вы когда-нибудь сами-то на погрузке бывали? Привозят, понимаешь, все сразу, за час до отхода, — разве уследишь...

Но директор ресторана был явно умнее своего шеф-повара:

— Никаких оправданий! Это наши проблемы, и Тимур Петрович совершенно прав. Масло сактировать, убытки возместить. Дорогой Тимур Петрович! Виновные будут наказаны самым строгим образом.