– Удар в скулу был так силен, что не выдержала кость. Нанесен, скорее, сверху. Бивший стоял над упавшим и бил справа налево.

– Правша, как и в случае с Баствик.

– Скорее всего. Смертельный удар опять-таки наносился сверху вниз, вертикально, с большой силой. Кий был переломлен непосредственно перед этим.

– Да, в лаборатории утверждают то же самое.

– Я вынул из раны несколько щепок. Говорят, там опять было послание?

Ева молча кивнула. Моррис достал из холодильника баночку пепси.

– Спасибо, Моррис. У меня вопрос: кто-нибудь из ваших – санитары, врачи, водители, обслуживающий персонал – проявлял особенный интерес к моим расследованиям?

– Иногда ты ведешь заметные дела, которыми нельзя не интересоваться. Но, на мой взгляд, все остается в рамках. Не замечал, чтобы кто-то на тебя «подсел».

– Но вы же все обсуждаете, советуетесь, действуете сообща?

– Конечно. – Он взял банку, сам вскрыл и отдал ей. – У нас тяжелое ремесло. Мы якшаемся с полицейскими из убойного отдела, с врачами, констатирующими смерть, и так далее. Поэтому никогда нельзя исключать, что кто-нибудь из нас съедет с катушек и сам станет поставлять клиентуру для морга.

Именно этого Ева и боялась.

– Он неглуп и натренирован, Моррис. Большой ловкач. Но преувеличенного мнения о себе: воображает, что не оставляет никаких следов.

– А сам пишет на стенах.

– Именно. Эти слова – это то, что он думает, что чувствует, в них кроются его мотивы. Так что следов выше крыши. Мне надо всего-навсего научиться читать между строк.

Она сделала большой глоток и довольно зажмурилась.

– Ну, все, дальше у меня по программе выход к долбаной прессе.

– Удачи, дитя мое!

Она рассмеялась.

– Сам подумай: скользкая бездушная адвокатша с большим влиянием и жалкий торчок. Где связь?

Она стала кружить по моргу, ломая голову над собственным вопросом. Моррис перенес внимание на Пибоди:

– Как горячий шоколад?

– Бледная тень настоящего, но аромат навевает смутные воспоминания.

– Если вспомнить хронологию, – заговорила Ева, – мое тревожное знакомство с Баствик состоялось летом 2058 года, а моя последняя встреча с Ледо – в январе 2059-го. Получаем временной отрезок. Есть над чем поразмыслить. – Она засунула руки в карманы. – Только что толку? С начала 2059-го я с кем только не пересекалась! В распоряжении убийцы было целых два года.

– С Баствик ты, по крайней мере, не сходилась врукопашную, в отличие от Ледо, – сказала Пибоди. – Вдруг с точки зрения убийцы произошел подъем по преступной шкале?

– Может быть. Это тоже тема для размышлений. Но стычка с Ледо была случайной, надо искать что-то намеренное. – Она, закатив глаза, сделала еще глоток. – Сколько человек замахивалось на меня за последние два года? Сколько поносили меня последними словами, повышая степень словесного неуважения? Сколько норовили перейти от слов к делу? Нет, мы не найдем его, если будем пытаться предугадать его следующую жертву. – Она махнула рукой. – Слова, ход мысли – вот след, который он оставляет. И жертвы. – Она снова покосилась на Ледо. – Погребением Ледо изъявил желание заняться некто Кармине Ателли.

– Родственник?

– Нет, просто добрый самаритянин, как ни странно это звучит. Он свяжется с вами. – Она допила пепси и стала катать баночку между ладонями. – Как ты назовешь цвет этого костюма?

– Сердолик.

– А как называется животное, меняющее цвет?

– Ничего похожего: хамелеон.

– Пускай. Цвет мне нравится, хорошо, что ты его не меняешь. – Она ловким броском отправила банку в мусорный бак. – Не разучилась! – С этими словами она направилась к двери.

– Это точно, – сказал Моррис и повернулся к Ледо. – Это поможет ей найти того, кто расправился с тобой. Если убийца не знает об этом ее достоинстве, значит, он заблуждается, считая, что хорошо ее изучил.

В Управлении Ева успела получить короткое наставление от Киунга.

– Сама все знаю, – начала она, надеясь избежать поучений.

– Допустим. Но, как я вижу, вы раздражены, и это станет заметно еще до того, как они усилят ваше раздражение.

Признавая его правоту, она ответила:

– Я буду держать себя в руках. Сцепиться с идиотом-журналистом – все равно что повесить ему на спину мишень.

Киунг посерьезнел.

– Об этом я не подумал.

– А я подумала. – С этими словами Ева вошла в зал для брифингов.

Там немедленно включились камеры и диктофоны, кто стоял, сразу сели. «Полна коробочка», – подумала Ева.

– Леанор Баствик убита в своей квартире вечером двадцать седьмого декабря. Я веду следствие по этому делу вместе с напарницей, детективом Пибоди. Мы изучаем все версии. Наличествующие данные свидетельствуют, что неизвестный, переодевшись рассыльным, проник в жилище мисс Баствик, обездвижил ее ручным шокером и задушил. В качестве адвоката по уголовным делам мисс Баствик много лет получала угрозы. Мы занимаемся их изучением.

Некоторые стали выкрикивать вопросы, но Ева их игнорировала. Сначала ей нужно договорить.

– Сегодня рано утром убит в своей квартире Вендал Ледо. Он был известен как наркоторговец и как завсегдатай подпольного игорного заведения в районе под названием «Квадрат». Дом, где он жил, не был снабжен сигнализацией. Убийца, вскрыв нехитрые замки, проник в квартиру. Ледо тоже сначала оглушили, а потом закололи. Это дело тоже расследую я. Мы проверяем все версии. Судя по уликам, Леанор Баствик и Вендала Ледо убил один и тот же неизвестный.

Она разглядела в глубине зала Надин – все в том же наряде, но уже вооруженную камерой.

– Улики позволяют нам связать оба убийства. Сближает их и наличие посланий на месте обоих преступлений. Все улики, включая письменные послания, будут тщательно изучены и использованы для определения личности и задержания виновного в смерти Леанор Баствик и Вендала Ледо. Я не буду углубляться в подробности обнаруженных улик и ведущегося расследования. Вы сэкономите нам время, если будете помнить это, задавая вопросы. Прошу!

– Правда, что послания адресованы вам?

– Экономьте время! – ответила Ева. – Я не распространяюсь о подробностях.

– Правда, что у вас были стычки с обоими убитыми? Вы с ними враждовали?

– Это неправда. Я допрашивала мисс Баствик после убийства ее партнера по юридической фирме в рамках расследования дела. Впоследствии мисс Баствик представляла интересы Джесса Барроу, арестованного мною. Мистер Ледо занимался незаконным сбытом наркотиков и чаще вступал в конфликт с сотрудниками соответствующего отдела полиции Нью-Йорка, чем со мной. Я несколько раз допрашивала его как свидетеля или как человека, интересовавшего следствие.