Оно помогло. Во всяком случае, я проснулась достаточно бодрой, а не чудовищно разбитой, как после этих страшных снов, позавтракала – предстояло терпеть почти до самого вечера, не станешь җе перекусывать у всех на глазах, – а после небольшой передышки предалась в руки Эм и Эн.

Девушки, судя по всему, получили превеликое удовольствие от той поездки, и прощения за то, что без спросу, пользуясь королевским именем, приказали подать им карету с королевским же гербом, просили без особенного раскаяния. Подозреваю, они ещё и разоделись, как придворные дамы, - в бедном квартале кто поймет разницу? Разве что та самая швея!

Так или иначе, они заверяли, что деньги за ночную работу выплачены мастерицам сполна, и что другие, видя этот пример, стали отказываться работать на хозяев, если те не следуют примеру ее величества. Не все,конечно, но... Тут и указ подоспел – я утвердила его на днях, поначалу долго упражняясь, чтобы скопировать подпись Дагны-Эвлоры, – об этой самой двойной оплате. Канцлер счел, что деньги это небольшие – для казны, разумеется, - а образ ее величества в глазах простых людей должен засиять, как лик Богини. Так и вышло, судя по докладам...

Конечно, я упрощаю. В указе перечислялась уйма работ, кoторые должно оплачивать дороже в темное время суток,и не за все полагалась двойная прибавка,кому-то больше, кому-то меньше. Я не сумела вникнуть, как именно это рассчитали, уловила только, что пастухам вовсе ничего не полагается, а тем же швеям и пoварам – вполне. Только сперва ещё нужно доказать, что работал ночью не потому, что не успел сделать все днем, а потому, что хозяин приказал. А для этого нужна подписанная бумага, но не все хозяева согласятся на такое...

– Одо, может, зря вы это затеяли? – спросила я однажды, прочитав утреннюю газету, передовица которой кричала о беспорядках из-за нового указа.

– Не я, а мы. А точнее – вы.

– Но вы это... м-м-м... санкционировали.

– Да. Наблюдайте теперь, как рабочие требуют положенное им по праву.

– Я не понимаю, – осторожно произнесла я, - это хорошо или плохо?

– Лучше, если они станут делать это с ведома и попущения официальных властей, нежели самостоятельно. Вы же хорошо учили историю в этом вашем пансиоңе, не так ли?

Я кивнула: верно, совсем недавно вспоминала о восстании в Иссене.

– Главное – простой люд вас боготворит, - добавил канцлер. – Я имею в виду – ее величество. Пускай эта прибавка для многих составит медный нар, но...

– Для многих это вопрос выживания, – перебила я. - Медный нар – столько стоит большая лепешка. Ее хватит, чтобы накормить детей. Не досыта, но с голода не умрут. Если,конечно, хлебопеки тоже не слишком поднимут цены...

– За этим следят особо, не переживайте. Пример Лариды перед глазами, – он потер переносицу и криво усмехнулся. - Видите, какой это клубок? Или не клубок даже, не знаю, как и назвать... Одно тянет за собой другое,и так до бесконечности. Дались вам эти несчастные швеи!

– Именно что несчастные!

– Остыньте, сударыня. Спросите лучше: впечатлилась ли графиня Ларан вашим рассказом, пускай даже в моем весьма кратком и сухом изложении.

– Судя по вашему вопросу – более чем...

– Скоро она пришлет вам пространное письмо, уверен, и попросит аудиенции, чтобы испросить позволения отбыть с инспекцией.

– Вот и хорошо... – вздохнула я. – А шахты?

– Дело понемногу движется. Отца вашей Эриль отыскали без труда. Он поначалу не поверил своему счастью: думал, никогда уже не придется заниматься горным делом. Сейчас что-то исcледует в районе затопленных шахт, не один, разумеется. Посмотрим, что скажут...

– А... ее величество?

– Эве по–прежнему шесть лет, - канцлер отвернулся. Мне показалось, профиль его сильно заострился с момента нашей первой встречи, а ведь времени прошло всего ничего. – А может,и меньше. Она узнает меня, даже удивляется, почему я такой старый. Зовет маму и отца. Но, повторяю, сейчас ей хотя бы не больно...

– А мэтр Оллен?

– Не появлялся, – на этот раз он посмотрел на меня в упор, и я поразилась,такая ничем не прикрытая злоба полыхает в его глазах. – И я не стану его искать. Его нет рядом,когда он так необходим – быть может, Эву ещё можно вернуть, может, она выздоравливает, но никто не способен этого понять... А раз так, он не нужен вовсе. Лишь бы не вмешался в неподходящий момент...

Обо всем этом я думала, пока Эм и Эн наряжали меня, словно куклу, в церемониальное платье цвета вечерних фиалок, каковой цвет должен был символизировать одновременно увядание природы, скорбь по умершим и что-то еще.

Ехать предстояло в открытом экипаже,и я подозревала, что широкие юбки займут его целиком. Нынешняя мода все-таки намного удобнее!

– Какая же вы хорошенькая, госпожа, словно картинка, - искренне сказала Эм, поправив мне падающий на лоб локон.

– Будто и не болели никогда, - добавила Эн и туже завязала ленту на талии.

– Его превосходительство прибыл, – неслышно, как всегда, появилась Нэна. - Девушки...

Горничные, не дожидаясь приказа, бросились вон, а Нэна осмотрела меня с ног до головы.

– Очень хорошо, госпожа, – сказала она наконец. - Издалека не отличить от ее величества.

Впервые Нэна позволила себе подобное замечание.

«Надо спросить Одо, кто она такая, – подумала я. – Придворная дама? Не похоже. Кто-то из ближней прислуги королевской семьи? Да, пожалуй...»

– Хорошо, что мне не придется разговаривать, – несмело улыбнулась я.

– Почему? Вы говорите почти как ее величество.

– У нас голоса разные.

– Вы же ещё растете. Γолoс меняется, - Нэна тоже улыбнулась, коротко, едва заметно, и указала мне на дверь. - Идемте. Его превосходительство ждет.

Канцлер смотрел не на меня, а на часы, а когда я появилась, щелкнул их крышкой со знакомым «так!».

– Прекрасно, - сказал он, предложив мне руку. В лице его ничто не дрогнуло. – Отправляемся. Мне еще нужно представить вам баронессу Эррен.

Вихрь портала – мне начало казаться, будтo я что-то различаю в его глубине, – и снова знакомые покои,и свитские девицы, тоже знакомые... Я улыбнулась им вполне искренне – приятно увидеть веселые лица!

Баронесса Эррен оказалась... Скажем так, я воображала себе полную уютную даму, но оказалась совершенно не готова встретиться лицом к лицу с этой особой. Ну, хотя бы потому, что мое лицо находилось где-то на уровне ее декольте. Графиня Ларан на фоне баронессы выглядела хрупкой девочкой.

Баронесса не была полной, она была... мощной – это самое подходящее слово. Рослая – пожалуй, выше канцлера, - фигуристая, с роскошными волосами цвета спелой пшеницы и нежным лицом, она мне сразу безотчетно понравилась, хотя я не успела перемолвиться с ней и словом.