греками, но опять-таки в высшей степени практической, был известный «лодочный мост». Это был на самом деле не один мост, а два; оба через пролив Геллеспонт, для перехода армии. Согласно Геродоту, 674 корабля использовались для поддержки мостов. «Для одного моста в сторону Понта взяли 360 кораблей, для другого в сторону Геллеспонта 314 кораблей. Первые поставили поперек течения Понта, а последние – по течению Геллеспонта, чтобы держать канаты натянутыми. Затем бросили огромные якоря на одном мосту на стороне Понта – против ветров, дующих с Понта, а на другом мосту на стороне Эгейского моря – против западных и южных ветров. Между укрепленными на якорях кораблями оставили промежуток для прохода мелких судов из Понта и в Понт».

Нет особых оснований сомневаться, что, помимо греческих инженеров из Малой Азии, архитекторами этого удивительного моста были финикийцы. Даже в этот период, когда греки уже утвердились в море, люди из Тира и Сидона обладали более продвинутыми знаниями о морском строительстве, работах с веревками и канатами, чем любой другой народ Средиземноморья. Говоря о строительстве канала через Афонский перешеек, Геродот утверждает, что рабочие допустили ошибку, сделав вершину канала такой же ширины, как его дно. В результате боковые стороны осыпались. Единственным народом, который не совершил такой ошибки, были финикийцы, сделавшие верх канала вдвое шире, чем дно. По словам Геродота, финикийцы в этом, как и во всех других практических вопросах, доказали свое мастерство. Если, в конце концов, вторжение в Грецию оказалось неудачным, в этом не было вины их древних противников.

К 481 году до н. э. не осталось ни одной, даже самой отдаленной греческой деревни на материке или на Пелопоннесе, где не слышали бы о ведущихся приготовлениях. Строительство флота, сбор армии, рытье канала, сооружение удивительного моста через Геллеспонт – все Восточное Средиземноморье пребывало в возбуждении. Крупнейшая из империй, когда-либо известных человечеству, стремилась к одной цели – покорению и подчинению Греции.

Свои услуги предложил тиран Гелон с Сицилии. По его словам, он желал оказать помощь родине двумя сотнями трирем (столько же, сколько в новом афинском флоте), 20 000 вооруженных пеших воинов, 2000 кавалеристов и таким же числом лучников и пращников. В обмен за столь крупные силы – а он присовокупил к ним еще и обещание кормить греческую армию сицилийским зерном на всем протяжении кампании – Гелон пожелал командование войсками. Ни Спарта, ни Афины не посчитали это требование приемлемым, чему едва ли стоит удивляться. Жители древних городов-государств, которым предстояло принять на себя главный удар предстоящего сражения, не могли вынести мысли о том, что верховное командование окажется в руках какого-то выскочки. Они также могли заподозрить, что Гелон вовсе не так уж бескорыстен. Если с его помощью над персами будет одержана победа, может оказаться, что от него будет невозможно отвязаться. Для Древней Греции Сицилия с ее богатыми засеянными полями и густыми лесами, полезными ископаемыми – в общем, с ее великолепным потенциалом – была в положении, аналогичном тому, в каком была Америка для Европы много веков спустя. Столь щедрые предложения всегда вызывают подозрения, что помощь связана с множеством сопутствующих обстоятельств, и лучше обойтись без нее. Как бы то ни было, Гелон довольно скоро обнаружил, что у него довольно много проблем дома. Пока персы вооружались и готовились выступить против Греции, карфагеняне решились на атаку на западе. Греки, как обоснованно полагали карфагеняне, вот-вот будут разбиты на своей территории, и момент представлялся весьма удачным для удара по ним в их главной колонии – на Сицилии.

480 год до н. э. должен был стать решающим для будущего Греции и ее цивилизации. Хотя нет свидетельств союза между Персией и Карфагеном, вряд ли является совпадением то, что, когда Персия напала на Грецию, карфагеняне нанесли удар по сицилийским грекам. Действия Карфагена, возможно, были чистой предприимчивостью (вроде действий японцев против американцев и британцев на Дальнем Востоке во время Второй мировой войны). Несмотря на богатство территории и ее столицы – Сиракуз, – Гелон был вынужден ввести тяжелые военные налоги. Его супруга Дамарета создала прецедент, которому следовали многие королевы в последующих веках. Она отдала свои личные драгоценности на финансирование военной кампании. В ее честь была отчеканена монета весом в десять аттических драхм. Это было сделано в Сиракузах после войны. Монету назвали дамаретейон.

Весной 481 года до н. э. Ксеркс, царь царей, царь всех земель, сын царя Дария, начал выводить войска из Персии. В Древнем мире еще не видели такой крупной армии. Даже со ссылкой на склонность греков к преувеличениям ее численность представляется неправдоподобной по сравнению с численностью населения мира того времени. Названо 29 дивизионных военачальников, и каждый командовал 6000 человек. Это уже дает 174 000 человек, а нам известно из Геродота и других источников, что также было около 80 000 кавалеристов, колесничие из Ливии и Индии, необученные пехотинцы из Эфиопии и элитные подразделения Персидской империи, «бессмертные». По словам Геродота, во всей Азии не было ни одного народа, который он не взял с собой против Греции. Люди пили из рек, протекавших на их пути, и все они высохли, за исключением самых больших.

Перед лицом этой непреодолимой силы многие небольшие греческие города готовились принять власть царя царей. И это неудивительно. Один крупный город Пелопоннеса, Аргос, не проявлял желания втягиваться в войну, а Крит оставался нейтральным на протяжении всей кампании.

Даже в этот момент существовали острые разногласия между греками. Некоторые военно-морские города, находившиеся под эгидой спартанцев, не хотели признавать командование Афин. Однако Фемистокл видел, что главное – единство. Если ради единства надо будет отдать афинский флот под командование спартанского адмирала, он был готов это сделать. За это его критиковали у себя дома, однако его действия были разумными и продиктованными заботой о благе государства. После того как было отозвано предложение Гелона, вся тяжесть задачи защиты Греции ложилась на Афины, Спарту, горстку островов и союзников Спарты на Пелопоннесе. Когда Ксеркс завершил подготовку и начал собирать армию, грекам осталось ровно двенадцать месяцев, чтобы урегулировать свои разногласия и завершить обучение пеших воинов и моряков.

В мае 480 года до н. э. царь царей приказал своей армии выступить из Сардиса (Сард), древнего города в Малой Азии, где он зимовал. В окружении 10 000 «бессмертных», цвета персидской знати, среди которой были его собственные братья и кузены, Ксеркс, должно быть, был уверен в победе. Даже по самым скромным оценкам, его армия насчитывала 200 000 человек, не считая сопровождающего флота. Геродот (несомненно, с