Найти Савенкова оказалось сложно – молчал и его домашний телефон, и сотовый. Пуст был и офис «Совы». Из сотрудников откликнулся только Олег Крылов, который сообщил, что его шеф собирался на встречу с Павленко. Но и здесь удача пришла не сразу. Дибич звонил каждые пять минут и каждый раз вежливый голос секретаря сообщал, что именно сейчас кандидат в депутаты на сцене и отвечает на вопросы избирателей.

Наконец Дибич добился своего – он услышал в трубке голос «подозреваемого в убийстве»…

Павленко и Савенков ждали возле памятника Высоцкому, что было неимоверной глупостью. Фоторобот уже могли видеть десятки человек и именно те, кто постоянно бегает мимо этого места к своему любимому особняку на Петровке 38.

Дибич с трудом подошел к друзьям и сразу увлек их прочь с бульвара, подальше от глаз людских, во внутренний дворик за магазином модной одежды. Здесь меньше шансов, что их узнают. Хорошая была бы компания – милицейский генерал, будущий депутат Думы и убийца полковника Горелова.

Они долго шли проходными дворами. Впереди вышагивал Савенков. Остановился он лишь найдя телефон-автомат.

Все время молчаливый Дибич открыл тоненькую папку в которой был всего один листок – фоторобот. Он протянул его Савенкову:

– Твоя работа?

– Работа твоя, твоих ребят, а вот физиономия действительно моя… Но как похож! Хорошая память у того мужика с абрикосовым пуделем… Ты признайся, Дибич, что ты подумал, когда увидел этот портрет и все бумажки с ним связанные? Ты решил, что придется выручать друга, что улики убийственные, что надо Павленко от скандала перед выборами увести. При всем при этом надо еще генеральские погоны не запачкать… Но при этом ты даже не подумал, что Савенков не мог такого сделать. А у тебя была информация к размышлению. Стал бы я, убив Горелова, курить под его окнами с мужиком из соседнего подъезда? За кого ты меня принимаешь? Я профессионал, Дибич, и не стал бы так светиться.

– Так это ты… убивал?

– Глупый вопрос, Дибич… Ты принес мне тот телефончик?

– Вот он. Не знаю только: это прямой или через секретаря…

Савенков широко распахнул дверь телефонной будки и начал набирать номер – слушайте, от друзей секретов нет.

Трубку сняла секретарша.

Меняя голос, Савенков вдруг заговорил распевно, с простоватыми интонациями, окая, как вологодский пастух:

– Это ФСБ? Мне бы, милая, генерала Веселовского… Понимаю, что занят. Ты скажи ему, что мне срочно. По делу Горелова. Второй раз могу и не позвонить… Вадим Сергеевич? Очень приятно… Называйте меня Василием. Очень большая просьба: не записывайте наш разговор и не выясняйте откуда звонок. Поверьте, это в ваших личных интересах… Верю! Теперь о деле. Я был у Горелова за пять минут до его самоубийства… Да, и отпечатки мои, и фоторобот… Контору вашу я очень уважаю, а вот Горелов был плохим человеком. Делал копии секретных документов и собирался шантажировать честных людей. И все это у вас под носом. Вы же его отдел курировали. Хорошо, что об этом никто не узнает. Могут же подумать, что вы содействовали или покрывали… Закрывайте вы это дело, Вадим Сергеевич, документы я уничтожил, себя обезопасил, искать меня – вам же дороже станет. Закрывайте дело – чистое самоубийство… А вы того мужика спросите, что фоторобот с меня рисовал. Когда я ему прикурить давал, сверху хлопок раздался. Пудель от страха его за поводок дернул, а он сам сигарету выронил. Это и был момент выстрела. Значит, не мог я стрелять. Хотел бы, но не мог… Отпечатков на пистолете нет? Это Горелов решил пошутить напоследок. Подставить меня решил. Обиделся очень… Да, обычно убийство под самоубийство маскируют, а этот ваш подчиненный наоборот решил. Такая сволочь! Так что сворачивайте дело, Вадим Сергеевич…

* * *

Аслан не доверял никому. Это было не так просто. Человек доверчив по своей натуре. Он воспитан на сказках и всю жизнь ждет своей золотой рыбки или щуки из проруби.

Человек не только доверчив, но и жаден. Когда его просят отдать сто рублей и обещают вернуть через месяц тысячу – он верит. В это хочется верить…

Есть много хитростей, как обмануть и не быть обманутым. Эту технологию Аслан долгие годы постигал на практике. Начинал в Нальчике, потом – Ростов, Сочи, Киев.

В Москве он появился около десяти лет назад, в самое горячее время. На улицах кипела дикая еще торговля, разворачивались оптовые рынки, привычными стали челноки с пузатыми клетчатыми сумками на тележках. Чаще всего они везли турецкие дубленки или греческие шубы. Для знакомства с Москвой Аслан начал работать с этой мелочью.

Ему понадобилось всего два помощника – девица с неяркой внешностью и парень с милицейским свистком. Из реквизита – старая куртка с дырой в нагрудном кармане… Его девушка выбирала и примеряла самую дорогую шубу. Недолгие уговоры и Аслан доставал толстую пачку денег. Долго листал ее, отсчитывая нужную сумму. Продавец должен был видеть, что деньги настоящие, и что здесь хватит на три шубы.

В последний момент Аслан замечал дубленку для себя. Пачка денег опускалась в наружный нагрудный карман куртки, которая сразу же передавалась продавцу: «Подержи, дорогой. Осторожно. Здесь все деньги».

Когда дубленка была уже на Аслане, звучал милицейский свисток. Вокруг начиналась суматоха. Каждый пятый на рынке куда-нибудь бежал.

Бежал и Аслан со своей подругой, с шубой, дубленкой и пачкой денег в широком кармане пиджака… Первые двадцать минут продавец был очень доволен: деньги в куртке, а куртка у меня… Без хозяина он не решался открыть карман и только нежно ощупывал под тканью толстую пачку газетной бумаги…

Через год у Аслана была уже бригада в тридцать человек, а для «лохов» постоянно меняемый репертуар из десятка представлений. Он сам давал им названия. Смешные. Он любил жить весело.

Один из спектаклей назывался «Деньги за воздух»… Подручный Аслана на каком-нибудь оптовом уличном рынке снимал на один день контейнер. В него загружались пустые коробки из-под ходового и дорогого товара. Чаще всего – колготки. При этом одна из коробок была не с воздухом, а с настоящим товаром. Цена была резко занижена и еще до начала распродажи около контейнера выстраивалась очередь мелких торговцев, готовых купить по нескольку коробок. Первые десять в этой толпе жаждущих наживы – свои. Они радостно забирали свои картонные ящики, утяжеленные для достоверности мятой бумагой и парой кирпичей.

Когда подходила очередь настоящих покупателей, появлялся Аслан и сообщал, что дешевый товар закончился. На подходе новый, но в полтора раза дороже.

Очередь взбурлила, начала возмущаться, просить, требовать. Аслан мялся и наконец, сдавался. Он брал сотовый телефон и звонил «главному хозяину». Из молчавшей трубки Аслан извлекал и сообщал притихшему народу следующую информацию: «Хозяин согласен продать по старой цене, но максимум на тридцать тысяч баксов. И деньги вперед».

Толпа ликует и празднует победу. Продавщица собирает деньги, записывая всех в амбарную книгу. Аслан с деньгами «бежит к хозяину». Еще через десять минут по малой нужде убегает продавщица, уговорив первых из очереди постеречь товар.