— Семь воинов было? Я их из тюрьмы освободил.

— Да, боярин. Вчера прибыли.

— Есть какие проблемы?

— Продовольствие сегодня утром закончилось. Одежды на всех не хватило, с оружием хорошо. Всем досталось. Броня даже осталась.

— Это для ушкуйников… а вот и полусотник.

К нам действительно быстро приближался Ветров.

— Боярин? — в его голосе была отчетливо слышна радость. Не бросил, приехал.

— Да, Глеб. Пришлось задержаться у начальника стражи.

— Убили?

— Нет, я ему придумал месть пострашнее, он меня теперь всю жизнь помнить будет. Ладно, вижу, воинов ты привел. Идем, нужно перенести восемь тяжелых корзин. Там, правда, ручки оторваны, придется за низ держать.

Когда мы приблизились к телеге, Ветров, принюхавшись, спросил:

— Что это?

— А как, ты думаешь, я выбрался из города? Только так и получилось.

— Понятно, боярин.

— Навоз вытряхните, груз сразу в корзинах и несите. Глеб, отряди трех воинов, которые будут постоянно охранять эти корзины.

— Хорошо, боярин.

— Можешь называть меня настоящим именем, Артур. Ну или Артур Кириллович.

— Хорошо, Артур Кириллович. Я запомню.

Лагерь мои воины организовали фактически под скалой, она в этом месте нависала над пляжем. Неплохое в принципе укрытие, ветер бывает только с моря, а так затишье.

— Значит, так, Глеб, посты, я смотрю, расставлены, это хорошо. Всем отдыхать, но трех человек отряди, пусть вон на той скале приготовят дрова для костра. Рано утром, перед самым рассветом зажгите его, когда рассветет, добавьте мокрых веток, чтобы был дым. Дальше ожидаем ушкуй.

— Ясно, боярин, сделаем. Мы вот тут вам приготовили лежанку.

— Хорошо. Кстати, как устроились семь воинов, которые прибыли позднее?

— Сделали все, что могли. Я их знаю, вместе пытались вырваться из рабства.

— Это отдельные люди, не мои подчиненные. Просьба обращаться с ними уважительно, они всего лишь пассажиры. Ничего им не сообщать, секреты не выдавать. Ясно?

— Да, хозяин.

— Последний вопрос, — добавил я, устраиваясь на циновке, брошенной на мягкий песок. — Как мои воины? Сообщите, есть ли результаты? О том, что продовольствие закончилось, я знаю.

— Некоторые еще ослаблены, но думаю, в ближайшие две-три седмицы они вернут все умение и силу.

— Нет у нас трех недель. Не сегодня завтра нам вступать в бой. Усильте тренировки, и когда придет ушкуй, пусть люди получают усиленное питание.

— Хорошо, боярин.

— Все, иди.

Раздав указания и получив сведения об обстановке в лагере, а также о системе охраны, я лег спать. В принципе охранение было так себе. Сразу видно, что воины больше привыкли к лесу и лавовым схваткам, конница на конницу. Поэтому-то я и отдал приказ поставить на часы разведчиков, уж они-то врага не подпустят.

— Хозяин, утро, — потрясли меня за плечо.

Посмотрев на склонившегося надо мной Ветрова — это он разбудил, я зевнул и, недовольно скривившись, спросил:

— Что там с костром?

— Сигнал дали, ночью огнем, как рассвело — дымом. Посты усилены, сменившиеся часовые отсыпаются.

— Хорошо. Выставьте наблюдателей со стороны моря и дороги, по которой я прибыл.

— Наблюдатели уже выставлены, — кивнул Ветров. Молодец, без приказа все сделал.

Пока бегали воины, готовясь к возможным встречам, я умывался слегка соленой водой Черного моря, идти полкилометра до ручья мне было лень. Отряхнув руки и вытерев лицо рукавом, осмотрелся.

Воины не ели почти сутки, но это не мешало им со злым упорством начать занятия, слышались крики и удары мечей о мечи. Лезвия были замотаны в холстину, это хоть немного, но напоминало тренировочный меч, да и удары ослаблены.

Мне не понравились их тренировки, никакой войсковой подготовки, только личные данные. В общем, сброд воинов, не умеющих действовать вместе. Более чем уверен, когда начнется схватка, она распадется на отдельные очаги, и каждый воин будет биться сам за себя, индивидуально, так сказать. Нужно тренировать, жаль, что времени на это нет, но ничего, за время пути что-нибудь придумаем, до прибытия на Русь я сделаю из них воинов. Пока единственный верный выход, на мой взгляд, разбить десятки на тройки воинов и учить их действовать вместе. Это увеличит мощь подразделения.

Услышав справа скрип песка, я искоса посмотрел на подходящего ко мне мужчину с саблей на боку. Его сопровождал еще один. Это были не мои холопы, скорее всего, из той семерки, что я освободил позавчера из тюрьмы. К сожалению, их лица я не запомнил, темно было, но, кажется, это был тот, кто у них за старшего. Фигура его выдавала.

— Добрый день… Артур Кириллович, если я не ошибаюсь?

— Он самый, — кивнул я без особого интереса к разговору, меня больше волновали мои люди.

Нужно уже сейчас разбивать их на отдельные подразделения со своей отличительной подготовкой. Нужно протестировать командиров, и если они не пройдут собеседование, учебный поединок тут ни к чему. У командира должна работать голова, умение махать мечом на последнем месте. Я должен определить, кто подходит на роль командира, кто пользуется уважением, у кого есть нужная командирская смекалка и умение повести подчиненных в бой. Вот все это нужно прикидывать уже сейчас, так что общаться я не особо хотел.

— Мы не договорили. Мне хочется знать, кто ты. Я поспрашивал твоих людей, но они молчат. Вчера мы с ними общались, а сегодня насчет тебя ни слова. Мол, приказали секреты не выдавать.

«Молодец Ветров, толк из тебя будет. Возможно, даже сделаю командиром», — мысленно похвалил я полусотника.

— Все правильно. Болтун находка для шпиона. Это не я сказал. Так говорят на моей родине.

— Ты не русский?

— Почему? Русский. Только на Руси не жил. Ранее служил в подразделении горных егерей, командир группы.

— Лесники?

— Егеря не только лесные. Не путай с германскими немцами. Нет, это отдельное подразделения для боев в горах.

— А не молод?

— А сколько ты мне дашь? — мне стало интересно, и я повернулся к нему.

— Не больше шестнадцати, — уверенно ответил собеседник.

Я отрицательно покачал головой, вернувшись к наблюдению за воинами.

— Двадцать?! — уже не так уверенно спросил он.

— Сколько тебе лет?

— Не знаю, сказали, что родился летом.

— Ну что ж, могу сказать, что я раза в три старше, чем выгляжу. Это тебя устроит?

— Устроит, но мне все равно непонятно.