Мы шли дорогой, которая вела к его дому. По пути нам не попалось ни одной живой души. Осенью дачный поселок словно вымирал. Летом в это время обязательно встретили бы отдыхающих, спешащих к озеру.

Неожиданно хлынул холодный ливень. Пришлось нам со всех ног бежать к дому, который снимал Леня. Мы стояли на крыльце и некоторое время молча наблюдали, как струи воды стекают с крыши.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – потянул меня за руку Леня. Летом я на крыльях влюбленности полетела бы за ним хоть на край света, но сейчас почему-то замешкалась, чувствуя неладное. И все-таки Леня втянул меня в темный прохладный дом. Он не топил печь, поэтому здесь пахло сыростью. Я отметила, каким захламленным стал дом. Летом такого не было. И это не только горы книг и бумаг, как раньше, – теперь везде валялись бутылки и коробки из-под китайской еды. Обходя раскиданный по полу мусор, мы направились к скрипучей лестнице. Поднялись на второй этаж, где была терраса. Летом мы с Леней тоже там проводили время. Лежали на старых матрасах и любовались закатами. Леня клал голову мне на колени, и я перебирала его волосы. Теперь и терраса показалась мне неуютной. В августе с нее открывался вид на озеро и густой лес. Теперь верхушки деревьев были голыми. Я знала, что за ними кладбище. Дождь забарабанил по крыше еще сильнее. Я прошла вперед и остановилась у мокрых деревянных перил.

– Что ты хотел мне показать? – спросила я, обернувшись.

Леня стоял за моей спиной, засунув руки в карманы. Сейчас я не узнавала не только Ленин дом, но и его самого. Обычно одетый пусть и в простые вещи, но с иголочки, теперь он казался неряшливым.

– Леня, все в порядке? – осторожно спросила я, заметив его потерянный взгляд. – Ты не отвечаешь на мой вопрос. И выглядишь как-то неважно. Не заболел?

– Да что со мной будет? – глухо рассмеялся Леня. – Просто сплю в последнюю неделю плохо, как день на убыль пошел и дожди зарядили…

Он достал телефон и включил любимого Коллинза. Из хриплых динамиков снова донеслась Another Day in Paradise. На проигрыше Леня подошел ко мне и осторожно обнял за плечи. Теперь мы стояли, обнявшись, и слушали, как дождь аккомпанирует Коллинзу. Я чувствовала, как напряжен Леня и сердце его стучит быстро-быстро…

– А ты, – осторожно начала я, – сейчас не принимаешь никакие препараты?

– О чем ты? – Леня разомкнул объятия и недовольно посмотрел мне в глаза. – Считаешь меня психом с обострением?

Леня себя психом явно не считал. Я промолчала. А он так и стоял, крепко держа меня за плечи. Потом вдруг задекламировал так громко, что от неожиданности я вздрогнула. Его голос прогремел сквозь шум дождя:

Рванулась,

вышла из воздуха уз она.

Ей мало

– одна! —

раскинулась в шествие.

Ожившее сердце шарахнулось грузно.

Я снова земными мученьями узнан.

Да здравствует

– снова! —

мое сумасшествие![3]

Леня рассмеялся так громко, что у меня от страха сердце ухнуло вниз. Я высвободилась из объятий и собиралась уйти, но Леня преградил мне путь.

– Маша, ты боишься меня? – удивился он вполне искренне.

– Прекрати валять дурака, – сказала я каким-то чужим голосом.

Леня снова схватил меня за руку и отвел к перилам.

– Видишь вон то дерево? – показал он. – По ночам над ним светит Арктур. Ярко-ярко. Помнишь, я тебе говорил, что назову так свой роман?

– И что? Пусть светится. Или ты думаешь, это инопланетяне посылают тебе сигналы? – усмехнулась я.

– Думаю, здесь вход в потусторонний мир, – серьезно сказал Леня, не сводя с меня взгляда. Глаза у него были красные от недосыпа.

– Я не пойму, когда ты меня разводишь, а когда говоришь всерьез, – обиделась я.

Леня снова рассмеялся. Не так громко и театрально, как до этого, а как-то печально и устало.

– Прости, что пугаю. Просто обижает, что ты считаешь меня ненормальным.

– Но ведешь ты себя очень странно, – пробормотала я.

– Ты веришь в потусторонние силы? – спросил Леня.

– Ты про привидения?

– Мне кажется это место странным, иначе почему меня сюда так тянет? Оно обладает какой-то магией.

– Не поселок, а Гравити-Фолз, – проворчала я.

– Например, иногда я вижу девушку. И мне кажется, что это Ольга приходит из леса.

Я зябко поежилась. Дождь гремел, заглушая песню Фила Коллинза, которая включилась уже во второй раз.

– Она и сейчас стоит, – сказал Леня, глядя поверх моей головы.

– Перестань! – закричала я, с силой оттолкнув его. – Это уже давно не смешно.

Но Леня не ответил, будто находясь в прострации. Я оглянулась и посмотрела вниз на лес. Никакой девушки там не было.

– Маша, мне не по себе, – прошептал Леня. Кажется, он даже не слышал меня. – Ты тоже видишь ее?

Я видела только шумящие полуголые деревья и вышла с террасы, нарочно толкнув Леню плечом. Если он просто хочет проучить меня за слова о безумии, то эта идиотская шутка затянулась. Леня продолжил стоять на месте, не замечая моего побега. Так и пялился в одну точку, где якобы стояла Ольга.

Когда я спускалась, лестница скрипела протяжно и громко. В ушах продолжал звучать припев Another Day in Paradise. Я вышла на размытую дорогу и, все еще находясь под впечатлением от Лениного спектакля, не обращая внимания на дождь, в задумчивости остановилась.

Не сразу я расслышала сквозь шум дождя женский голос. А когда меня дернули за руку, я заверещала как ненормальная, потому что была готова поклясться, что с террасы никого поблизости не видела.

Глава двенадцатая

– Ох, прости, я тебя напугала!

Передо мной стояла растерянная мама Йована. Она держала большой черный зонт, с которого стекала дождевая вода. За спиной – припаркованная иномарка с открытой пассажирской дверью. Ливень не затихал.

– Ты внучка Елены Анатольевны, верно? – спросила женщина. Крупные капли хлестали в лицо. Я щурилась от дождя и пялилась на маму Йована. Так испугалась, что не сразу могла понять, для чего я могла ей понадобиться.

– Да, внучка, – наконец кивнула я. – А что такое? Что-то с бабушкой?

После Лениного представления в голову лезли только дурные мысли. Нашел, конечно, когда меня разыграть… А вдруг случилось что-то серьезное, что соседи в такую непогоду бросились на мои поиски? И эта песня Коллинза заела… Боже!..

Глядя на мое несчастное и перепуганное лицо, мама Йована пришла в смятение. Взяла меня за руку и потянула под зонт.

– Прячься скорее!