Она не ответила.

Я повернулась к ней, скрестив руки на груди. Ангел бросил на нее злобный взгляд.

Она тяжело сглотнула, затем подняла глаза и встретилась со мной взглядом.

— Я слышала о тебе до того, как они отправили тебя в Ад, — сказала она. — Ходили слухи о Потерянной принцессе. Они сказали, что ты оказалась в Академии Полукровок, пила розовое вино, ела крем-брюле и трахалась со всеми четырьмя Полубогами. Они также сказали, что у тебя слабая кровь, потому что ты была слишком привязана к смертным. Ты прежде всего защищаешь своих друзей.

— Ты думаешь, что быть моим другом принесет тебе защиту? — Тихо сказала я. — Я привнесла в их жизни больше вреда чем пользы.

— И все же они все в безопасности в Академии Полукровок, а ты в Аду.

Я моргнула.

— Меня не волнует моя безопасность, — сказала она. — Я безнадёжна, но у меня есть младшая сестра, которой всего девять лет. Когда ей исполнится одиннадцать, они притащат ее сюда в качестве прислуги, как поступили со мной. Все, чего я хочу от тебя, это чтобы, когда ты выберешься отсюда, ты нашла мою сестру в Праге и привезла ее в свое царство, контролируемое Полубогами, чтобы у нее была нормальная жизнь.

Я просмотрела ее мысли и увидела образ ее сестры — милой маленькой девочки с волосами мышиного цвета.

Я знала, каково это — так сильно заботиться о ком-то, но в то же время чувствовать себя совершенно беспомощной, чтобы защитить их.

— Возможно, я тоже не выберусь из Ада, — сказала я.

Моей главной миссией было не выбраться отсюда, хотя я бы сделала все возможное, чтобы вернуться к своим Полубогам. Сначала я должна была уничтожить Ареса и Люцифера, и если мне придется погибнуть вместе с ними, то так тому и быть.

— Но я могу обещать тебе вот что: я отправлю сообщение своим парам-Полубогам, как только у меня появится возможность. Они доставят твою сестру на Стейтен-Айленд в Северную Америку. Они позаботятся о ней. Скажи мне ее адрес.

Я бы попросила Гектора найти маленькую девочку в Праге и доставить ее в безопасное место, когда я снова увижу его во Сне.

Я никогда не оставляю долги неоплаченными.

Глаза Лизы затуманились.

— Спасибо, Холодный Кинжал.

— Ледяной Кинжал, — поправила я ее.

Благодаря прикосновению ведьмы в моем новом жилище пахло жасмином, розами и мятой. К моему удовлетворению, от двух инкубов, которые когда-то здесь обитали, не осталось и следа.

~

Я не встречалась со своими Полубогами во сне после того, как заснула. Ангел охранял дверь. Это было удобно, у него было две головы. Пока одна спала, другая бодрствовала.

Каждую ночь я пыталась связаться со своими парами и терпела неудачу. Я не могла даже вызвать сон в этом проклятом месте. Наша брачная связь снова прервалась.

Я каждый день ходила на занятия и возвращалась в свои тайные покои вся в запекшейся крови. На каждом занятии ученики делились на два лагеря. Все полукровки собрались вокруг меня. Каким-то образом под влиянием Лизы маги и ведьмы также связали свою судьбу со мной.

Теперь я была своего рода их альфой. Когда я училась в Академии Полукровок, мне никогда не приходилось нести бремя лидерства. Я была посвященной, вся жизнь которой состояла из тренировок, времяпрепровождения с друзьями, бешеного катания на своих парах, поедания большого количества крем-брюле и предвкушения грандиозной вечеринки.

Краснорогий архидемон, который был инструктором, исчез после нашей встречи на моем первом занятии. Неважно, в конце концов, я бы выследила его.

Я пыталась сбежать из этого места несколько раз, только для того, чтобы активировать связующее заклинание, наложенное Люцифером, и поджарить каждую мою клеточку, пока я не отступила на территорию Академии Ада. Локи не солгал мне. Школа Дьявола действительно была защищена. Единственный способ выбраться отсюда был в день окончания школы или когда Арес и Люцифер пришли бы забрать меня.

Оставленная гнить здесь — даже Локи и его герцоги ни разу не навестили меня — моя память начала быстро угасать. Бьюсь об заклад, это была одна из стратегий Ареса и Люцифера: изолировать меня и окружить насилием. Когда у меня не осталось бы абсолютно ничего и не за кого было бы цепляться, я в конце концов стала бы их пешкой.

Каждую ночь я по-прежнему изо всех сил пыталась дотянуться до Сновидений, надеясь мельком увидеть своих парней. И каждое утро, когда я открывала глаза, мне было все труднее вспоминать их. Постепенно даже цвет их глаз исчез из моей памяти.

Однажды я поняла, что потеряла счет тому, как долго я прожила в Аду.

Каждый момент, когда я была одна, я практиковалась и усиливала свою магию, пытаясь разрушить заклинания Люцифера и Ареса и вернуть себе Титанические силы, особенно Радужное Пламя. Но оно осталось тлеющим угольком в золе.

Мои бессмертные враги никогда не отпустили бы меня, пока я не поклянусь им в верности, а без Живого Пламени я никогда не смогла бы победить их.

Время шло и притупляло мой дух, я снова потеряла надежду, что мои пары придут за мной или что я смогу вернуться к ним.

Я жила в круговороте кошмаров, а время тянулось бесконечно. Без моих суженых я была ничем иным, как твердой, холодной оболочкой. И все же я поклялась продолжать до того дня, когда затащу Бога и Дьявола в Ад, который я для них создам.

Даже они не появились в Академии Ада.

Я все глубже погружалась в бесконечное отчаяние, пока не превратилась в существо из Ада, которое не знало ничего, кроме жажды крови.

Я поклялась не сгибаться и не ломаться.

Я сдержала свои обещания, но я превращалась в нечто худшее, чем сломанная вещь.

И однажды мои пары превратились в огромные, движущиеся тени, за которые я больше не могла держаться в своих воспоминаниях.

В самый темный, безрадостный час мне снова приснился сон.

Глава 17

__________________

Он не был самой яркой утренней звездой — она была. И все же Люциферу поклонялись, а Лилит была забыта, намеренно игнорируемая, когда история писалась мужчинами таким образом, чтобы украсть всю славу у женщин, подавляя их настолько, насколько это возможно.

— Они чувствуют угрозу с нашей стороны, — прошептал мне темный, приятный голос. — Когда мы становимся слишком могущественными, у них не может возникнуть стояк.

— Это не относится к моим Полубогам, — запротестовала я. — Они…они…

— И все же сейчас ты не можешь вспомнить их лица,