– Витали, а конкубину свою куда дел? – Пьер состроил то, что, по его мнению, выглядит невинно-любопытной физиономией.

– Принес в жертву Барону Субботе[31], Пьер. Слушай, а ты волосы на ладонях утром бреешь или с вечера?

Какие, понимаешь, все любопытные. Задолбали уже. Впрочем, понять можно: людям скучно, в подобных поездках они не в первый раз, а большинство и не в десятый – и вдруг такой повод позубоскалить. Отдам им должное – ответное ехидство воспринимают вполне адекватно.

Посмотрев, что ест большинство присутствующих, заказываю то же самое – рисовую лапшу с курицей, свининой и овощами. Бутылочка «Булавайо» тоже не помешает, думаю.

«Южане» и правда оказываются охраной второго конвоя, более того, часть из них уже знакомы с некоторыми из наших, так что вскоре столы сдвигаются и черные официантки начинают подносить бутылки пива в темпе, навевающем мысли о подносчиках снарядов ПТОПа[32] на Курской дуге.

Мужики, как выяснилось, из смешанной сербско-болгарской команды (странно, я-то полагал, они друг друга не очень жалуют), занимающейся проводкой конвоев по Дагомее и Конго. В отличие от северных территорий Новой Земли на Юге проблема с бандитизмом на дорогах стоит в полный рост. И хотя сцены в ковбойском стиле на самом деле довольно редки, но вот вымогательство денег у проезжих купцов встречается сплошь и рядом. При этом, что интересно (но совершенно неудивительно), местные торговцы предпочитают именно белых охранников, хотя сами по большей части к белым не принадлежат. Ну, с моей точки зрения, во всяком случае – для негров-то ливанцы и даже индусы (если при деньгах) это тоже белые, хотя и не совсем. Нет, крупные торговцы типа Майка, гоняющие свои собственные колонны, обычно имеют и собственную охрану, состоящую чаще всего из соплеменников. Но вот сборные конвои (а этот именно к таким и относится) охрану нанимают и по возможности стараются нанимать белых. При переговорах с очередным вымогателем, не важно в погонах или «диким», это обычно существенно снижает цену проезда, а то и сводит ее к чисто символическому «подарку». В принципе эту же задачу может решить и охрана из местных армейцев типа нашего Назанды, но у них есть неприятная привычка произвольно повышать плату, причем объявлять об этом уже после выезда. С Майком, как с крупной и зубастой рыбой, такое не прокатит, а вот с мелкой рыбешкой из сводного конвоя – влегкую.

Сербов на Новой Земле много, по понятным причинам, но своего собственного анклава им сформировать пока не удалось, даже в рамках Европейского Союза. Сказалось то, что при старте проекта они основателями ЕС как свои не рассматривались категорически (да и сейчас некоторая настороженность имеет место быть, после всех сложностей восьмидесятых и девяностых), а сейчас уже больших кусков свободной земли не осталось. В общем, несколько маленьких сербских городков по ЕС раскиданы, в основном между Луарой и верховьями Рио-Бланко, но целостной территории они не образуют. У болгар есть Варна на южном берегу, но опять-таки один город с окрестностями – это как-то на полноценный анклав не тянет.

Победив еще бутылку «Булавайо» и выслушав пару историй (умеренной интересности и забавности) из жизни конвойщиков, решаю, что есть на свете и более приятные занятия, после чего, под аккомпанемент неизбежного зубоскальства, поднимаюсь к себе в номер. Уже на последнем лестничном пролете мне приходит в голову, что стоило бы уточнить у портье насчет ключа – возможно, Элен еще не вернулась с ужина. Впрочем, беспокойство оказывается напрасным – девушка уже здесь, сидит на кровати в одной футболке и косится на меня чуть настороженными глазами. Большими и красивыми, между прочим. Вид изящной шеи и груди, соблазнительно обтянутой футболкой, как-то сам собой вызывает приток крови в… э-э… ну, куда надо, в общем. От внимания Элен этот момент не ускользает, на лице девушки проскальзывает довольная улыбка, и она уже явно намеренно принимает соблазнительную позу. Адаптировалась, значит. Вчера-то смотрела с опасением.

Присаживаюсь на табуретку, снимаю ботинки.

– Ну как, покушала?

– Да, сэр!

Хм…

– Элен, когда мы одни, можешь называть меня Витали.

Улыбается шире.

– Хорошо, Витали.

Раздевшись и почистив зубы, ложусь на кровать. Элен грациозно садится сбоку и дразняще проводит кончиками пальцев по моему животу и ниже. Чувствую себя в полной боевой готовности.

– Витали, мне минет сделать или как ты хочешь?

Блин, вот только похвалишь… Где, спрашивается, ценимые мной романтика и спонтанность? Ладно, из ниоткуда они не появятся, будем прививать.

– Как сама хочешь…

Девушка на секунду замирает в задумчивости, после чего плавно наклоняется. Хороший выбор, да. Да-а…

Дагомея, Мандела-Сити, Номзано-Винфреда-Мадикизела-роад

Самый большой город Новой Земли (по словам Майка – около полутора миллионов жителей: больше, чем в Мекке) начался совсем не впечатляюще – просто мелькающие в разрывах повсеместно сводимых джунглей деревеньки постепенно становились все ближе друг к другу, пока наконец не слились в сплошную жилую зону. Не слишком густо заселенную, это не трущобы, а вполне благополучный по африканским меркам пригород, с просторными огородами и выпасами для коз между хижинами. Пожалуй, единственное, что отличает его от аналогичных пригородов каких-нибудь Лусаки или Кампалы, – полное отсутствие проводов. По-видимому, изобилием электричества местные наслаждаются в еще меньшей степени, чем на исторической родине. В таком случае неудивительно, что у них тут города-миллионники растут – ночи здесь длинные, и делать особо нечего, кроме как плодиться и размножаться. А народу вокруг и правда полно – обычные африканские суета и многолюдье, черпающие энергию, кажется, прямиком из раскаленного солнца в бледно-голубом небе над головой и пышущей влажным жаром красной земли под ногами…

Дорога становится по мере продвижения к центру все более похожей на улицу. Среди деревянных хижин появляются каменные дома в два-три этажа, обочины уже не переходят прямиком в чьи-то огороды, а ограничены сточными канавами, за которыми начинаются огороженные заборами дворы. Второе отличие от той Африки – нет безумного трафика, когда волны беспорядочно несущихся во все стороны машин и мотоциклов вдруг сталкиваются и застывают в многочасовых пробках, возникающих без особых причин и рассасывающихся без них же. Мотоциклов, кстати, довольно много. Не как в Африке, конечно, но если плотность машин на здешних улицах я бы оценил максимум в одну десятую от того же Порт-Харкорта, то мотоциклов (ну, скорее, мопедов) – в одну треть. Используются, как и там, в основном в качестве такси. Хотя и не только – вон чувак аж трех довольно крупных свиней ухитряется везти. Как? А в ящиках. Клетками это не назовешь, слишком маленькие.

Местность по обе стороны Номзано-Винфреда-Мадикизела-роад (блин, черта с два выговоришь) окончательно стала похожа на город в африканском понимании этого слова, и тут дорога закончилась. Точнее, уперлась в большую круговую развязку, с вытоптанной и засиженной торговцами круглой клумбой посередине. В центре клумбы, на сплошь обклеенном рекламными постерами местного Нолливуда[33] постаменте, торчит уродливая цементная статуя мужика с гигантским телом и маленькой головой, разрывающего цепи. Что забавно, на мужике явно какая-то имитация нормального офисного костюма, а не что-то рабочее.