Я не могла пошевелиться. Я не могла выйти туда и посмотреть, что стоит на месте моей сестры. Я не знала, смогу ли я вынести перемены, вызванные ее преображением. Все страхи, которые гноились с того момента, как я позволила Эрику Бельведеру забрать ее у меня, подняли голову и стали насмехаться надо мной из-за моего собственного упрямства в приезде сюда.

Магнар подошел ближе и взял мою руку в свою, выражение его лица было серьезным, но решительным. — Давай, — пробормотал он. — Ты не можешь заставлять ее ждать вечно.

Я кивнула, позаимствовав у него немного сил, и медленно двинулась к двери. Я бесшумно ступала босиком по устланному ковром коридору, приближаясь к этой новой реальности со страхом, сжимающим мое сердце.

Пожалуйста, останься собой. Пожалуйста, будь такой же. Пожалуйста, просто будь моей Монти.

Я вышла в гостиную и отпустила руку Магнара. Я смутно осознавала, что Эрик и Джулиус наблюдают за мной, но не обращала на них никакого внимания. Монтана стояла, глядя в окно на открывающийся вид, спиной ко мне, и ее темные волосы струились по спине.

— Привет, — выдохнула я так нежно, что не была уверена, что это слово действительно слетело с моих губ.

Она замерла, но не по-человечески: она полностью перестала двигаться. Она была статуей, наполненной жизнью, и мое сердце подпрыгнуло от страха при виде только этого отличия. Если это так сильно пугало меня, то как же я собиралась справиться со всем остальным?

Она медленно повернулась ко мне, и мои губы приоткрылись, когда я заметила произошедшие в ней перемены.

Ее кожа словно мерцала полупрозрачным блеском, настолько бледным, что она казалась лунным светом. Ее глаза стали ярче, шире, но при этом остались того же оттенка, что и раньше. Ее губы были полнее и краснее. Она была необычайно красива, но в той неестественной манере, которой обладают только эти существа.

И все же… она была все той же. Все еще моей сестрой. Моей второй половинкой.

— Привет, — ответила она.

Мое лицо расплылось в широкой улыбке, и я бросилась к ней, а слезы брызнули из моих глаз. Удивленный смешок сорвался с ее губ как раз перед тем, как она поймала меня. Ее тело казалось неестественно твердым и слишком холодным, когда я обняла ее, но это все еще была она. Я знала это глубоко в своей душе. Я могла чувствовать это, когда мы воссоединились. Мы принадлежали друг другу. Мое сердце болело за нее, когда ее не было со мной, и я снова чувствовала себя цельной, только когда мы вот так обнимали друг друга. И это не изменилось. Все было точно так же. Мы по-прежнему подходим друг другу. Две части одного пазла. Мы дополняли друг друга.

— Я люблю тебя, Монти, — выдохнула я, жалея, что не повторяла это чаще, потому что, когда она умерла, это было все, о чем я могла думать. Что я сказала ей недостаточно, хотя она и так знала. Она должна слышать это чаще.

— Я люблю тебя, Келли, — прошептала она в ответ.

Я прекрасно понимала, что все остальные в этой комнате могли легко услышать нас, но на мгновение мне показалось, что мы остались одни. Объединившись против всего мира. Мне было все равно, что мы не должны были любить друг друга сейчас. Никакая сила на небесах или на Земле не могла остановить меня от подобных чувств.

Я неохотно отступила назад и посмотрела на нее повнимательнее. На самом деле она не так уж сильно изменилась. Казалось, раньше я всегда смотрела на нее в тусклом свете, но теперь она стояла в полном фокусе.

— Я только что кое-что поняла, — взволнованно сказала я. — Я теперь старшая!

— Ни в коем случае, — ответила она, нахмурившись. — Восемнадцать минут, Келли — только они имеют значение.

Я усмехнулась фразе, которую она бросала мне на протяжении всего нашего детства.

— Ты перестала стареть два дня назад, сестренка, — возразила я с усмешкой. — Так что теперь я главная.

— Нет! Скажи ей, что она ведет себя как сумасшедшая, Эрик. — Монтана повернулась, чтобы выжидающе посмотреть на него, и я проследила за ее взглядом, обнаружив, что он смотрит на нас со странным выражением лица. Как будто он не совсем понимал, что делать с нашим обменом репликами.

— Ну, технически… — начал он, и Монтана бросила на него яростный взгляд.

— Ха! — Торжествующе сказала я.

Монтана поджала губы, и Эрик, извиняясь, пожал плечами.

— Здесь мило, уютно и все такое, — сказал Джулиус, присаживаясь на диван. — Но, прежде чем мы начнем обмениваться браслетами дружбы и придумывать потрясающее название для нашей новой банды — а мой голос отдается за «Джулимакалана и вампирские отбросы» — как насчет того, чтобы выяснить, что, черт возьми, мы собираемся делать теперь.

— Он прав, — согласилась я. — Чем скорее мы выясним остальную часть пророчества и покончим с этим проклятием, тем лучше.

— Хорошо, — с энтузиазмом сказала Монтана. — Ну, я думаю, на данный момент все, что нам действительно нужно выяснить, — это как добраться до горы и какой долг нужно выплатить.

— У нас была идея на этот счет, — добавил Эрик, бросив на меня многозначительный взгляд. — Когда Андвари впервые проклял нас, это было связано с тем, что наши семьи украли его сокровища. Они вернули все. Все части, кроме одной, которую они не смогли найти. Кольцо.

Я взглянула на кольцо у себя на руке и покрутила его на пальце. Чем дольше я носила его, тем лучше у меня получалось пользоваться его силой. Я уже защищала весь этот коттедж от богов, даже не особо задумываясь об этом.

— Я говорил тебе, что они будут искать его, — тяжело произнес Магнар, и я поджала губы.

— Ну, они не могут найти его, не так ли? Оно скрыто от них. — Я пожала плечами, защищаясь.

Я не хотела прекращать использовать кольцо. Я не хотела давать богам возможность найти меня снова и узнать, что они думают о том, что я использую его силу. И уж точно я не хотела снова чувствовать свою связь с Фабианом.

— Что объясняет, почему им нужно, чтобы его вернул кто-то, кто ходит по Земле. Святая гора — это место между жизнью живых и загробной жизнью: если мы вернем его им там, тогда, возможно, долг будет выплачен, — сказал Эрик.

— Или мы просто без всякой причины отдадим им единственное, что можем использовать против них, — возразила я.

— Келли права, — сказал Магнар, подходя ко мне. — Мы не должны возвращать им его, пока не будем уверены, что это