Я промолчала, хотя сама давно пришла к такому же выводу. Наташу в семье не любили. Не за что-то. Просто потому, что в этой странной семье понятия не имели о таких простых человеческих чувствах. Поэтому, имея все, что можно купить за деньги, Наташа была гораздо несчастнее самой обыкновенной девочки из спального района. И гораздо более одинокой.

Люся тем временем сгребла в кучу постельное белье и поволокла его к выходу, задев по пути альбом для рисования, лежащий на тумбочке. Тот с грохотом обрушился на пол, рисунки разлетелись по всей комнате.

– Вот зараза! – домработница в сердцах швырнула свою ношу.

– Давай помогу. – Ползая по полу и собирая акварели, я наткнулась на знакомый рисунок Сони. – Узнаешь? – Я издали показала рисунок Люсе.

– Господи, страсти-то какие. Больная девка на всю голову. Куда мать смотрит? – Люся суетливо отвела глаза и с преувеличенным старанием полезла под шкаф за улетевшим туда альбомным листом.

– Люсь, ты чего темнишь-то? – спросила я напрямик. – Это ведь Соня, ваша бывшая кухарка, верно? Может, теперь ты мне скажешь, что с ней случилось? Она ведь умерла?

Люся села прямо на пол и горестно вздохнула, ухватив себя за рот пятерней, потом покачала головой.

– Ну, чего тебе неймется? – спросила она жалобно. – Зачем тебе знать про Соньку? Ты ж с ней даже не знакома.

– А тебе самой не интересно? – я не скрывала удивления. – Сначала с девушкой случилось несчастье, – оно ведь случилось, да? – потом с Игорем Владимировичем. Кто следующий? И почему Наташа все это рисует?

– В том-то и беда. Рисунки эти… Наташка Соньку нарисовала еще до того, как все случилось. То есть она еще жива-здорова была. – Люся пересела на разобранную кровать, чтобы хоть как-то протянуть время. Было видно, что говорить ей об этом не хочется, но молчать она больше не собиралась. – Нарисовала, значит, она этот ужас, а бабка нашла. Розалия Львовна то есть. Крику было! То есть она, конечно, пыталась разобраться по-тихому, полчаса в комнате шипела, как гадюка под корягой. Слов я не слышала, но Наташа потом до вечера зареванная ходила.

– А почему разбираться в этом стала не мать, а бабушка?

– Так матери только и делов, что за мужем следить, да хвостом крутить. Зачем ей ребенок?

Мне показалось, что эти два действия в некотором роде взаимоисключающие явления, о чем я и спросила Люсю, но пояснять что-либо она категорически отказалась.

– Непонятно, почему, отругав девочку, рисунок оставили в папке. – удивилась я еще одной странности.

– Как же, оставили. Бабка его тут же на мелкие клочки покрошила. А Наташка новый нарисовала. Уже после того, как Соньку в петле нашли.

– Она повесилась? – ахнула я. – И где это произошло?

– Так здесь и случилось. В доме, я имею в виду. Комнату на нашем этаже в конце коридора видела? Ну, ту, где вся мебель зеленая? Вот там она и была. Ужас просто. Ее ж не сразу обнаружили. Уже попахивать стало, дня три прошло, не меньше.

– Но почему? Зачем она это сделала?

– Кто ж знает?

– Ну а в милиции что сказали?

– А кто ее звал-то, эту милицию? – грустно усмехнулась Люся. – Сонька сама на себя руки наложила, а хозяевам лишние слухи да разговоры без нужды.

– Подожди. Ты хочешь сказать, что о случившемся никуда не сообщали?! – не поверила я.

– Ну да. Сонька-то детдомовская была, на всем белом свете одна-одинешенька. Даже парня и того не имела. Да и до любви ли, когда в общаге комнату с тремя такими же бедолагами делишь? Сонька как сюда переехала, так радовалась, дуреха, больше всего тому, что у нее свой угол появился. – Люся горестно вздохнула и тут же нахмурилась: – Только ты смотри, языком не трепли. Не нашего ума это дело. Они-то по любому выкрутятся, а мы проблем не оберемся.

Так вот почему я не могла отыскать адрес девушки! Его попросту не было! Не считать же адресом койку в общежитии.

– Но ведь так нельзя! – воскликнула я через минуту.

– Э, послушай, хватит агитацию разводить. Я, что ли, ее убила? Или, может, ты? Нет! И никто ее не убивал, сама она так решила. А зачем, почему, не нам решать.

Люся решительно встала с кровати, подошла к шкафу и нагнулась, чтобы достать рисунок, который сперва не заметила. Воровато сдув с него солидный клок пыли, она машинально сунула его в альбом к остальным, да так и застыла на полпути. Глаза ее округлились. Люся громко сглотнула, а потом с ужасом посмотрела на меня.

– Люсь, ты меня пугаешь, – пошутила я, но она даже не улыбнулась. – Да что ты там увидела? Привидение?

Я решительно протянула руку, но забрать рисунок удалось не сразу, Люсины пальцы как будто свело судорогой. Впрочем, мне и самой стало не по себе при одном взгляде на сочную акварель. Сюжет картины почти не изменился, Наташа, верная себе, в очередной раз изобразила ужасную смерть, но в этот раз героиню ее рисунка я узнала без труда.

Это была я.

Звонок Захара застал меня в ванной. Чувство липкого страха, охватившее меня при виде отвратительного рисунка, захотелось немедленно смыть. Ничего не объяснив Люсе, я опрометью бросилась в свою комнату, сорвала с себя одежду и сразу же встала под душ. Холодная вода отрезвила, и в этот момент мой телефон забился в истерике.

– Слушаю, – рявкнула я в трубку, озираясь в поисках полотенца. На пол стекала вода. Из окна дуло. Кожа покрылась пупырышками, как у рождественского гуся.

– Я нашел Лялю, – буднично сообщил Захар. – Она действительно остановилась в гостинице. Я сейчас заеду.

– Нет! – испуганно пискнула я, поспешно обматываясь халатом, как будто он мог меня видеть.

– Ты раздумала с ней встречаться? – Крылов впервые по-настоящему удивился.

– Нет. То есть да.

– Слава богу, а то уж я было подумал, что говорю с автоответчиком: все «нет» да «нет». В общем, выходи к воротам, я буду через пять минут.

Несмотря на приказ, я смогла собраться только через четверть часа. О том, чтобы высушить волосы и накраситься, я даже не помышляла, но процесс одевания занял больше времени, чем я рассчитывала. Оказалось, что натягивать одежду на мокрое тело жутко неудобно.

Захар не стал комментировать мое опоздание и бледное лицо. Казалось, он погружен в свои мысли настолько, что едва заметил мое появление. Вместо того, чтобы обидеться, я заволновалась: таким мрачным я его еще не видела. Всю дорогу я сверлила взглядом его затылок, но в чтении мыслей не преуспела. Автомобиль затормозил возле дешевой гостиницы. Захар все так же молча открыл мне дверь.

– Она ждет нас в кафе, – сообщил Крылов уже в холле и уверенно направился направо по коридору.

В крохотном полутемном зальчике на пять столиков была только одна посетительница. Она сидела к нам спиной, но когда обернулась, я ахнула.