Михась с Аликом сели за свободный столик, кому-то кивнули, кому-то помахали руками, улыбнулись и сразу стали своими, несмотря на столь долгое отсутствие.

– Давно вас не было видно! – радостно приветствовала их Фатима.

– Так сложилась жизнь, – по-дурацки развел руки в стороны Михась, одним этим жестом объясняя все, что с ними произошло за последний месяц или сколько там они отсутствовали по собственной глупости и недомыслию.

Больше на них никто не обратил внимания, вернее, внимание обратили, но мимолетное, ненавязчивое, дескать, пришли и ладно, и слава богу. Короче, приняли к сведению, что заблудшие овцы всегда возвращаются в свое стойло.

– Все как обычно? – спросила Фатима.

– Без изменений, – заверил Алик.

– «Невское светлое», фисташки... И все?

– А улыбка! – заорал Михась, которому в знакомой обстановке вдруг полегчало на душе.

– Сейчас! – ответила Фатима. – Размечтались!

– Кажись, отпустило, – простонал Михась, откидываясь на спинку стула. – Кажись, выживу.

– А что, тяжко было? – улыбнулся хмырь, не прекращая забавляться бликами на собственной туфле. Погрузив нос в пивную кружку, он искоса посмотрел на приятелей.

– Не так чтобы очень, но ощутимо.

– Теперь все позади?

– Позади?! – протянул Михась уже в легком куражливом настроении, которое охватывало его только здесь, только в этом подвальчике, освещенном светом от бара. – Все только начинается, мужик, все только начинается!

– И жизнь, и слезы, и любовь?

– Именно так, именно так! Слушай, как здорово ты описал мое сегодняшнее состояние... Спиши слова, а?!

– Записывай! – расхохотался сосед. – Начинается так... Я помню чудное мгновенье...

– Мгновение? – переспросил. – Чудное? Лучше вот этого?! – Михась победно поднял над головой кружку с еще не осевшей пеной. – Не верю!

– И правильно делаешь, – одобрил сосед.

Вечер продолжался.

Угрюмый посетитель в углу принял наконец решение и заказал еще одну рюмку водки, ушел веселый сосед в блестящих туфлях, пришел колдун и шаман Равиль Домаев, заглянул детективщик с новым романом, появились две девицы в тесных джинсах...

В общем, не только вечер – жизнь продолжалась.

И неплохо продолжалась она в тот летний вечер в свете улыбки Фатимы, приехавшей в Москву с далеких дагестанских гор.

Жизнь продолжалась настолько хорошо, и настолько хороша, что у каждого, кто был в тот вечер в подвальчике, просто должна была возникнуть неясная, смутная тревога – это не может продолжаться слишком долго, это ни с кем не может продолжаться слишком долго, такое состояние никогда не бывает слишком долгим.

Даже угрюмый мужик, который ненавидящим взглядом опять уставился в свою пустую рюмку, даже он дрогнул и, откинувшись на спинку стула, поднял наконец голову и посмотрел, не без труда, не без опаски, но нашел в себе силы отчаянно взглянуть в улыбку Фатимы и показать большим и указательным пальцем, сколько ему нужно налить на этот раз. Фатима удивленно вскинула дагестанские свои брови и улыбкой попросила подтвердить заказ – по ее прикидкам получалось, что посетитель заказал двести грамм. И он кивнул тяжелой, кудлатой своей головой – да, милая Фатима, да! Она жестом спросила, не много ли? Выставив вперед жаркую, плотную ладонь, он успокаивающе кивнул – в самый раз. И глаза его, неприлично громадные, как у Филиппа Киркорова, сверкнув бесовским огнем, тоже подтвердили – неси, и поскорее, потому что внутри что-то пылало и надо было это пылание погасить.

И он его погасил.

А на следующий вечер, в это же самое время, Михась и Алик сидели на кушетке, а между ними на затертом одеяле лежали двадцать тысяч долларов.

Был звонок от заказчика, потом поездка на Ярославский вокзал, там в ячейке камеры хранения они взяли затертую сумку и, вскрыв ее уже дома, уже закрывшись в комнатке и заперев дверь на ключ, обнаружили деньги.

Доллары их разочаровали.

В их представлении двадцать тысяч должны были выглядеть куда внушительнее. А то, что они увидели... Поначалу оба даже решили, что заказчик их обманул – настолько эти две пачечки оказались жалкими и не стоящими тех надежд и волнений, которые пришлось им пережить. А если учесть, что деньги еще придется отрабатывать, и как отрабатывать...

Оба молча рассматривали пачки, которые казались еще меньше оттого, что доллары были новенькие, в банковской упаковке, в сотенных купюрах, и толщина каждой пачки была явно меньше сантиметра.

– Вот и сбылась мечта идиота, – озадаченно проговорил Алик. – Теперь можно и по бабам.

– Подождут бабы, – проворчал Михась. – Чуть попозже. – Он взял одну пачку, взвесил на ладони и протянул Алику. – Прошу. Это аванс. Тебе причитается еще полстолько. Другими словами, пять тысяч долларов.

Алик взял плотную литую пачку, повертел в пальцах и, сунув во внутренний карман пиджака, застегнул его на пуговицу. Михась свою пачку бросил в письменный стол, и, когда задвигал ящик, в его глубине опять громыхнул пистолет, словно напоминая о себе, словно заждался он в душной темноте ящика, словно на воздух ему хотелось, в деле проявить свое умение и исполнительность.

– Отметить бы, – предложил Алик.

– Ни в коем случае! – с неожиданной резкостью ответил Михась. – Спрячь эту пачку и до Нового года к ней не прикасайся. Одалживай, ходи в дырявых носках, пей дешевое пиво или не пей никакого, но к этим деньгам полгода не прикасайся.

– А что, зараза от них какая идет?

– И зараза тоже. У тебя выражение лица изменилось, когда ты эту пачку в карман сунул. Какая-то... Величественность появилась. Впрочем, ты всегда был склонен к величественности.

– Может, у меня для этого есть основание? – невинно спросил Алик.

– Есть у тебя основание. Оно называется дурь несусветная. Но дело в другом. Нам нельзя засветиться с этими деньгами. Ни новых трусов, ни новых носков, понял! Донашивай старое. Ты не представляешь, что начнется после нашего... Мероприятия. Мы еще не знаем, где засветился наш заказчик, не засветил ли он нас... Может, он давно уже под наблюдением... Смотри... Доллары новые, все номера идут подряд... Я не знаю, где он их взял, но я бы на его месте не стал расплачиваться новыми купюрами. В таких случаях нетрудно установить где, кому и когда эти деньги выданы. Понимаешь?

– И нас могут вычислить? – ужаснулся Алик.

– Запросто.

– Это что же получается... Ими и пользоваться нельзя?!

– Чуть попозже.

– А я рассчитывал к морю рвануть на недельку-вторую...

– Знаешь, Алик, я бы тоже не возражал... Но, как сам понимаешь, нас тут держит небольшое дельце... Поэтому... Как только, так сразу. Может быть, есть смысл заранее взять билеты.