Я нехотя кивнула, признавая свою коварность.

– Так вот, получается, что ей досталось именно в тот раз, когда она виновата не была. И это при том, что с ней была та, которую она считала лучшей подругой. Она ведь все видела собственными глазами. Но когда появилась возможность, что дело выйдет не в пользу Вегерос, тут же отвернулась от «подруги». Похоже именно это и заставило ее слегка пересмотреть жизненные приоритеты, – предположил он.

– Если бы она тогда не попыталась скинуть меня с лестницы, ничего бы и не случилось, – пробормотала я ему в плечо, все же чувствуя за собой некоторую вину за то, что она разочаровалась в близком человеке.

Рука в моих волосах замерла.

– Что ты сказала? – спросил Дамиан.

Я повторила еще раз громче. А он вдруг отстранил меня и очень серьезно посмотрел на меня.

– О чем ты?

– Ну, я тогда с лестницы свалилась, – слегка растерявшись напомнила ему, – Ты же меня и поймал тогда, а потом нашел отметину от огненной петли на лодыжке. Ну, когда ты еще мне документы о стажировке приносил подписывать, – поясняла я, думая, что просто не припоминает того случая. Давно ведь было.

– Я понял о чем ты, – прервал он мои объяснения, – Я спрашивал с чего ты решила, что это был Флора?

Я совсем растерялась и неуверенно потянула:

– Ну как почему…

– Ее там не было, – решительно заявил мне Дамиан, – Наверху лестницы было несколько человек из твоей группы, но Флоры среди них не было, я сразу проверил, зная ваши напряженные отношения. Поэтому мне очень интересно, кто же снабдил тебя такой информацией?

Я горько вздохнула, подняв на него взгляд, и честно произнесла:

– Рина.

И сколько всего сразу сошлось. Значит уже тогда, она работала на неведомого высшего. Уже тогда действовал план по тому, чтобы развести нас Бриаром подальше. Ведь все тогда произошедшее, это не столько попытка очернить конкретно Флору, с ней нас тогда ничего практически не связывало. Кроме Дамиана, и все это действие было направленно именно на то, чтобы очернить его и оттолкнуть меня. В очередной раз напомнить, сколько проблем он несет привычной тихой и спокойной жизни мне. Его внимание, неважно какого типа. Именно Рина пугала меня бесконечными слухами, так раздражающими меня, о несуществующем романе с преподавателем. И потом всеми силами пыталась убедить меня, что счастливо встречается с ним. И ведь я велась на все! Злилась, размышляя о слухах, бесилась, сколько неприятностей с Флорой он мне принес, и разрывала сердце на части, думая, что он так быстро забыл меня. Как давно Рина была во всем этом замешана? Сколько времени следила и «наставляла на путь истинный», упорно оберегая от сближения с Бриаром? Почему, чем дольше я размышляю, тем больше мне кажется, что все было так задумано с самого начала. С того самого момента, когда я только подала заявление на поступление, ко мне уже решили приставит надсмотрщика. А я то все думала, что же веселая общительная Рина нашла во мне, что стала общаться? А она нашла не сама.

Очевидно не я одна пришла к каким-то выводам, – потому что Дамиан тоже резко помрачнел.

– Она исчезла вместе с тобой, – поделился он, – В тот же вечер, когда ко мне пришла Флора, заявив, что ушла с оружием на какую-то разборку, серьезная и решительная, и до сих пор не вернулась, исчезла и твоя соседка. Как она так быстро узнала, что ты исчезла не ясно. От Рины тоже не осталось никаких вещей или следов. При проверке все документы оказались поддельными. Кто она и откуда, мы так и не узнали. Сейчас она объявлена в розыск, – тихо рассказал Дамиан мне, прижимая к себе и начав потихоньку укачивать как ребенка. Думал, что я сейчас закачусь в истерике? Напрасно. Ее предательство я уже пережила, в те несколько часов, что провалялась практически без сознания на полу библиотеки, сразу после того как сбежала. Хотя врать, что предательство это длилось гораздо дольше, чем я думала, меня не огорчает, не буду.

– Я не понимаю, – пробормотала ему в шею.

– Почему она так поступила? – тихо уточнил он.

– Нет, – криво усмехнулась в ответ, – Ее предательство конечно больно, но причины такого поведения меня не волнуют. Ей заплатили, причем очевидно очень хорошо, за такую долговременную игру, она сыграла нужную роль. Хотя не исключаю, что она идейная, и следила не ради денег, а за саму идею. Может за что-то ненавидит мою семью? Кто знает. Я не понимаю, почему, если наш злодей высший столько лет знал, где я находилась, причем очевидно, что нашел он меня еще в приюте, почему я до сих пор жива? Почему все эти годы, я относительно спокойно бродила на свободе? Зачем нужно было так старательно уничтожать мою семью, чтобы узнав, что один представитель все же выжил, ничего не делать с этим фактом, – пробормотала я, пытаясь уловить хоть какую-то логику в таком поведении.

– У меня есть предположение, но боюсь, оно тебе не очень понравится, – тихо проговорил Дамиан, продолжая крепко обнимать меня.

– Какое? – настороженно поинтересовалась я.

– Ты была ему не нужна, – ответил он, вызывая во мне волну возмущения и недоумения, но сказать что-то я не успела, он продолжил, – Видимо к тому времени, когда тебя нашли, наш высший уже осознал, что планомерное уничтожение рода, лишь блокирует библиотеку окончательно, поэтому решил искать другие способы, тебя оставив про запас. Я бы даже сказал пожалел тебя, раз и правда, не посадил под замок в какую-нибудь дальнюю башню, а оставил заниматься своими делами, лишь приставив своего человека. Видимо на всякий случай, вдруг без крови наследницы все же не обойтись. В таком случае, ему несказанно повезло, что ты осталась жива.

А я уже практически не слушала, что он там говорил. Меня затопила не просто злость и ярость – ненависть, такая какой я не испытывала никогда в жизни. Даже просто зная до этого, что он всех убил. Но теперь… Пожалел?! Сначала всех убил, всех, даже меня, а потом решил искать более гуманные пути и пожалел меня?! Оставив в живых и на свободе?! Черная жгучая ненависть, темной волной прошлась по телу, заглушая окружающие звуки, голос разума, отрезая зрение черной пеленой. Я ничего не чувствовала, кроме непреодолимого желания убить это чудовище. Первый раз в своей жизни, хотелось не просто чтобы он умер, а чтобы мучился. Чтобы я его мучила и наслаждалась каждым мгновением его боли, как освобождением от своей. Потому что теперь получалось, что даже жива я, лишь по его милости. Может еще и мое чудесное излечение дело его рук?

Ненавижу! Ненавижу! Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У!

И только яростная тьма, клубящаяся вокруг, подстегиваемая моими чувствами, вилась вокруг. Сколько все это продолжалось, даже сказать не могу. Но постепенно темнота вокруг начала расступаться, гул в ушах сменятся чьим-то мягким уверенным голосом. Потом пришло ощущение чьих-то прикосновений. Твердые руки, уверенно удерживающие меня в стоячем положении, горячие губы нежно касающиеся лица и сцеловывающие… слезы? с моих щек. И нежный шепот.

– Тихо, тихо девочка моя. Все хорошо. Не плачь, родная. Больше тебя никто не тронет. Давай, сделай вдох. Просто глубоко дыши, – уговаривал он меня.