— Да, здорово.

Дик возвращается к своему столику, и я замечаю, что на нем поношенные джинсы, эффектно сидящие на более чем симпатичных бедрах. Сегодня он выглядит аппетитно, куда только исчез тот пай-мальчик. А с ним не соскучишься: каждый день разный.

Когда я возвращаюсь из дамской комнаты, у нас на столе стоит ведерко с бутылкой шампанского и два наполненных бокала. Все тревоги и переживания последних двух дней улетучиваются. Я улыбаюсь:

— Откуда?

Благородный Фрэнк отвечает:

— Прислал наш общий друг — Дик.

— Дик?! — Я ничего не понимаю.

— Не смотри на меня, — пожимает плечами Фрэнк. — Вон на салфетке записка.

Он неловко сует ее двумя пальцами.

Аккуратные печатные буквы: «Я обещал наполнить твой бокал. Выполняю».

Только теперь я осознаю, какими отвратительными были эти выходные. У меня закладывает нос, на глаза наворачиваются слезы.

— За нас! — восклицает Фрэнк с таким видом, будто жизнь наконец начала налаживаться.

Встряхнувшись, я поднимаю бокал и провозглашаю с наигранной улыбкой:

— Лехаим![49]

Зачем? Ну зачем Дик Давенпорт показал мне, как низко я пала?

На «Западную 12-ю» я возлагаю большие надежды, хотя бы потому, что шеф, Лори, — женщина, а значит, у нас есть что-то общее. В среду, в шесть часов вечера ресторан пуст. Прежде он был модным и «не таким многолюдным». Мне и сейчас он не кажется многолюдным, хотя кто-то вложил немалые средства, чтобы придать ему фальшивый деревенский шарм. В центре каждого стола — букетики сухих цветов, на старомодных подставках — изящные кованые подсвечники с восковыми свечками. Стены кирпичные, пол выложен широкими сосновыми досками.

Лори на кухне приводит в порядок свое рабочее место. Она одна, не считая посудомойщика и помощника. На столе разделочная доска с рубленой петрушкой и несколько пластиковых коробочек с резаным луком, крошеным яйцом, нарубленным луком-шалотом, ломтиками обжаренного перца и тертым голубым сыром. Ничего оригинального. Лори инспектирует каждую коробочку: сует туда нос и пробует содержимое на вкус, определяя, не испортилось ли. Это высокая полная (только что не толстая) женщина с густыми русыми кудрями. По одну руку от нее валяются обрывки целлофановой пленки, по другую — комок теста на рассыпанной муке. Интересно, как она думает успеть к открытию?

— Заходи, заходи! — кричит Лори, заметив меня в дверях. — Ты — Лейла?

— Да. Приятно познакомиться. — Я протягиваю руку, надеясь, что она не станет ее пожимать. Лори вытирает масленые пальцы о заткнутое за фартук кухонное полотенце и хватает мою руку в свою — пухлую, теплую и скользкую.

Посудомойщик моет капусту, предварительно подрезая листья, а помощник режет кубиками морковку, лук и сельдерей. Лори кивает в их сторону:

— Познакомься, Педро и Фелипе.

— Вас только трое? — интересуюсь я.

— Совершенно верно. — Она поворачивается к своим коробочкам и продолжает работу. — Извини, ты не против? Нужно все успеть за полчаса. Пока заказано всего два столика, но будут и другие посетители. Надо подготовиться. Так, еще хлеб в духовку поставить. Ох, черт! Педро, брось-ка ты на минутку эту капусту и выложи тесто на противень.

— Я не вовремя пришла?

Это риторический вопрос. Не знаю, зачем Лори сказала мне прийти в такой час. Видимо, считается, что сейчас, пока нет посетителей, она относительно свободна.

— Да нет, ничего страшного. Я хотела, чтобы ты увидела, какая здесь обстановка в рабочее время. Густав говорил, ты работала на салатах в «Такоме»?

— Да, и в кафе «Орел», и в «Ле Диамонд» во Франции.

— Училась в кулинарной школе?

— «Кордон Блё».

— Вот это да! — Лори берет пучок лука, обрезает зелень и медленно шинкует головки кольцами, по две одновременно. Ножом она владеет не вполне уверенно.

Приходит заказ на один домашний салат и один лососевый паштет. Лори делает три дела враз, но все бросает и бежит к большому холодильнику, достает металлическую тарелку с паштетом и кричит:

— Скорее, Педро! Кастрюлю горячей воды! — Швырнув тарелку в теплую воду, она поворачивается к большой серебряной миске, кидает туда пригоршню зелени, заветрившееся крошеное яйцо, голубой сыр, нарезанные помидоры и огурцы, соль и перец. — Черт, заправку не сделала!

Я подскакиваю к холодильнику, схватив с полки миску, кладу в нее две столовые ложки горчицы, добавляю винного уксуса, соли и перца и начинаю все это энергично взбивать, потихоньку вливая оливковое масло. Краем глаза я вижу, как Лори выкладывает на тарелку лососевый паштет, разглаживая его по краям грязными пальцами и попутно облизывая их. Не завидую посетителю.

Желая спасти заказавшего салат, я направляюсь к раковине. Педро, с белыми, распухшими от воды пальцами, любезно пропускает меня. Вымыв руки с жидкостью для мытья посуды, я возвращаюсь к салату: зачерпываю ложкой заправку, выливаю ее в миску с зеленью и перемешиваю руками. Рядом со мной, на присыпанный мукой столик, Педро поставил тарелку. Я беру пучок зелени, ловко устраиваю на середине тарелки, скручиваю и изгибаю в стиле «Такомы», продуманно разместив между листьями салата ломтики огурца и помидора.

— Отлично! — восклицает Лори. На белом блюде простодушно покоится лососевый прямоугольник, украшенный веточками кервеля и полосками сливок с укропом.

Лори сообщает мне, что для начала готова платить мне семьдесят пять долларов в день. В «Такоме» я получала сотню, но нищим, как известно, выбирать не приходится. Здесь явно требуется моя помощь, и я должна бы рассматривать это как возможность для роста и самоутверждения, должна бы помочь замотанной Лори навести порядок в этом заведении. Но заведение почему-то нагоняет на меня тоску. Я бы даже сказала, оно меня угнетает. Здесь пахнет банкротством: слишком много денег потрачено на декор и слишком мало — на кухонный персонал. Я решаю, что буду разборчивой нищенкой. Может, это и ошибка, но меня не устраивает эта дыра с претензией на деревенский стиль. Я вообще не уверена, что на данном этапе мне нужен какой бы то ни было ресторан.

— Прости, Лей, не знала, кому еще позвонить, — всхлипывает Дина.

Десять часов вечера. Она звонит из бара в «Такоме».

— Ну-ну, не надо. — Я пытаюсь ее успокоить. — Сделай пару глубоких вдохов и расскажи все по порядку.

— Встретимся после моей смены? Черт, я, наверно, не дотяну до конца.

— Все будет нормально, только возьми себя в руки. Конечно, встретимся. Где? Мне все равно.

— Можешь приехать сюда?

Мне жутко не хочется снова появляться в «Такоме», но делать нечего.

— Когда?