Так продолжалось пятнадцать минут, после чего мы вышли, обернулись полотенцами и прилегли отдохнуть на кушетки. Возле каждой кушетки стоял маленький столик с налитым горячим чаем. И ароматный зеленый чай согрел изнутри, пока тело выплескивало из себя посторонние шлаки вместе с потом.

Мы лениво обменивались впечатлениями о прошедшей тренировке, вспоминали забавные моменты, вроде того, когда у Киоси вылетел из крепления фидер и малыш остался без патронов. Он тогда пошел врукопашную, правда, сделал всего несколько шагов, прежде чем упасть подбитой шариками птицей. Или как я завис в воздухе, когда заклинил ролик передвижных качелей. Болтался соплей между небом и землей, пока не плюнул и не отправился на руках в сторону заданного дома.

После высыхания нас пригласили в сухие ванны — офуро. У Окамото это были ящики, наполненные разогретыми древесными опилками (лиственница, кедр, липа, дуб), смешанными с сухими листьями, лекарственными травами, кореньями и ароматическими эфирными маслами.

Мы находились в этих «гробах» ещё тридцать минут. Кожа за это время отлично разогрелась, а, благодаря опилкам, пот сразу же впитывался в сухую смесь и забирал с собой остатки шлаков. Одновременно сами разогретые опилки выделяли полезные масла и летучие вещества, оказывающие целебное воздействие на кожу. Говорят, что офуро считается наилучшим средством для похудения и омоложения.

Но мы и так были молоды, а вот насчет похудения… Мне бы не помешало ещё раз двадцать сходить в эту ванну. После получаса возлежания мы снова приняли душ и, уже насквозь очищенные и надевшие свежие банные халаты, приступили к чайной церемонии. Масаши провел её не хуже деда.

Всё было настолько чинно и благородно, что Киоси разбил всего лишь один тяван. Видимо, проникся духом аристократии настолько, что постеснялся разбить больше. В конце этой церемонии я произнес:

— Благодарю за прием, Масаши-кун. Если будет нужна компания для новой помывки, то приглашай ещё. Мы не откажемся.

— А я даже ещё больше омолодился, — сказал Киоси.

— Это прекрасно, друзья, — с улыбкой произнес Масаши. — Мне самому приятно видеть вас в гостях и угощать чаем и сладостями. Вот только…

— Что «вот только»? — спросил я.

— Только я никогда не видел, как тануки превращается в енота… Киоси, если не сочтешь за грубость…

— Чего? — не понял Киоси.

— Перекинься в енота, — пояснил я.

— Да запросто!

Киоси вскочил, легко скинул халат и крутанулся вокруг своей оси. На краткий миг его тело потемнело, а когда он остановил кружение, то перед нами уже стоял енот. Крупный, весело скалящийся, но енот. Никаких киношных вскидываний морды к потолку и зловещих криков, никаких скользящих под кожей ужей — просто крутанулся и стал енотом. Оборотился.

— И всё? — чуть разочарованно произнес Масаши.

— А чего надо-то? Могу в чай нассать, если нужно, — поднял заднюю лапу енот.

— Не нужно. Оборачивайся обратно, енот-ссыкун, — улыбнулся я.

— Ну ладно.

Обратный процесс тоже занял не больше двух секунд. Енот крутанулся вокруг себя, как собака, гоняющаяся за хвостом, а в следующий миг с пола поднялся уже мальчишка.

— Я-то думал… — сказал Масаши.

— Чего ты думал? — поднял я бровь. — Что будет как в кино? Да Киоси умеет лучше. Киоси, сможешь в щит превратиться?

— Запросто.

Через секунду на полу в комнате для чайной церемонии стоял татэ — японский щит. Так как у самураев оружие в основном требовало задействования двух рук, то и щиты были особенными. Для них просто не хватало рук. Татэ напоминал обычную дверь с балкой позади, которую использовали для упора. За такой «дверью» прятался воин, укрываясь от града стрел или пуль. Из-за такого щита воин мог отстреливаться в ответ, но для переноски и свободного владения щит был категорически неприспособлен.

— А вот это круто! — воскликнул Масаши. — И что? Так в любую вещь?

— Ну, почти что, — сказал Киоси, когда превратился обратно.

— Блин, знал бы я такое раньше…

— И что? — невольно заинтересовался я.

— Как что? Тогда можно Киоси было использовать для шпаргалки. Он бы превратился в таракана и мог бы…

— Не мог бы, — осек его тануки. — Я не могу становиться очень маленьким. Максимум как я могу уменьшиться — стать чайником размером с футбольный мяч. Если такой таракан будет бегать по классу, то явно это будет палево.

— Да, это будет палево, — согласился Масаши. — Но всё-таки как-нибудь твоё умение можно использовать.

— Как-нибудь можно, — пожал плечами тануки и схватил очередную булочку.

После чайной церемонии нам отдали нашу выстиранную и тщательно выглаженную одежду. Мы распрощались с Масаши. Старшие Окамото в это время уехали на совещание в ресторан к Хакаси, Норобу и Нагаи, поэтому нам не удалось выказать благодарность за оказанный прием. Предупредительный водитель отвез нас двоих к дому сэнсэя.

Я провел Киоси к себе в комнату. Он закрыл окно, проверил двери и вернулся.

— Так что ты хотел сказать? Ты же тоже видел четвертую фигуру на крыше? — спросил я, когда атмосфера тайны была достигнута в полной мере.

— Скорее, я снова почувствовал тот запах, когда нас всех вынесли, босс. И я вспомнил, что это за запах, — произнес тануки.

— Так, ну интриги ты нагнал, теперь говори, что это или кто это так пах?

— Вкусный был чай у Масаши, правда?

Я недовольно взглянул на Киоси. Он сидел с невинным видом на моей кровати, сложив руки ладошками между коленей.

— Я тебе сейчас леща дам. Колись давай, что это за запах!

— Ладно-ладно, босс, не надо так нервничать, а то от нервов прыщи бывают и вообще… Кстати, я знаю прекрасное средство от прыщей, если…

— Киоси, — я начал привставать. — Или я тебя сейчас выброшу в окно, или ты мне всё расскажешь!

— Нет, меня нельзя в окно, я от этого всё забываю и… Ой-ой-ой! Оторвете ухо, босс! Я сейчас всё-всё-всё расскажу.

Я сел на прежнее место, глядя, как небольшое ухо приобретает красноватый оттенок.

— Ну почему тебя приходится заставлять рассказывать? Неужели так всё сложно?

— Несложно, но неприятно, босс. Этот запах впервые появился, когда в наш дом пришел господин Дзинко. Он был окровавлен, а его правая нога волочилась по земле. Как он сказал тогда моему отцу — его избили якудза из клана… Я уже не могу вспомнить, как назывался тот клан. Он просил у отца приюта, а тот… Мой отец был добрым человеком и не отказал в просьбе нуждающемуся.

После этих слов Киоси замолчал. Он тяжело вздохнул, как будто собирался с силами. Так вздыхает штангист перед взятием рекордного веса. Вот сейчас насытит кровь кислородом, выпустит воздух через стиснутые зубы, снова резко вздохнет и совершит рывок…