к святому – оно всегда нас ввергает в мир подлинной христианской радости. Не случайно же один современный богослов, толкуя слова из Нагорной проповеди «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят», воскликнул: «Дважды блаженны чистые сердцем, ибо они увидят Бога и Бог сделает Себя видимым через них». То есть, прикасаясь к святому, мы начинаем чувствовать Бога, и нас охватывает то особое чувство, которое, может быть, не самым удачным образом, апостол называет словом радость.

Но здесь надо понять, что главное в христианстве словами не выразимо, что главное в христианстве словом можно только обозначить, но не выразить. Не очень удачно, не очень точно обозначить – для одного: чтобы, сталкиваясь с этим на опыте, мы понимали, чту это такое, но не более. И когда мы в жизни с такой особой радостью сталкиваемся, то сразу вспоминаем тексты из посланий апостола Павла, прежде всего – из Послания к Филиппийцам, и понимаем: да, вот это и есть та радость, о которой говорит апостол. Но для того, чтобы понять это, повторяю, нужен личный опыт встречи, личный опыт контакта.

Дальше в Послании к Филиппийцам апостол приводит совершенно удивительный гимн в честь Спасителя. Трудно сказать, кто является автором этого текста: сам апостол или же он цитирует до него бытовавший в первой Церкви, в Церкви его времен гимн литургического характера, использовавшийся тогда во время богослужения. Возможно, этот текст был написан апостолом и затем превратился в гимн. Возможно, это гимн, который он цитирует в готовом виде. Вопрос остается открытым. Вот эти стихи: «Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу, – написано в Синодальном переводе, – но уничижил Себя Самого, приняв образ раба…» (Флп 2: 5–7). Вот это «не почитал хищением быть равным Богу», конечно, не вполне понятно. По-гречески это выражение тоже не очень понятно. Вероятно, оно значит примерно следующее: не считал добычей то, что Он равен с Богом; не держался ревниво за то, что Он равен Богу; не вцепился в Свое равенство Богу. Давайте вот так переводить. Значит, Христос, будучи образом Божиим, не вцепился в Свое равенство Богу, «но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Флп 2: 7–11).

Самое важное место здесь – как раз то, которое так трудно переводится. И опять мы сталкиваемся с этим потрясающим и вечно всплывающим на поверхность явлением в христианстве: самое главное с трудом поддается выражению в словах. Он не вцепился в Свое равенство Богу, а Он его спокойно отдал, это равенство, уничижив Себя, став Человеком и во всём приняв на себя человеческую природу. Когда читаешь этот гимн, довольно быстро начинаешь слышать в нем отголоски пророчества Исайи, прежде всего – 42-й и 53-й глав книги Исайи, где говорится об уничиженном Отроке Божьем, Который принимает на Себя образ раба, Который добровольно отдает Себя на поругание, Который предает душу Свою на смерть.

Здесь речь идет о том, что Христос, в Котором, как мы знаем из Послания к Колоссянам, вся полнота Божия пребывает телесно, добровольно отказывается от Своего равенства Богу, добровольно становится Человеком, добровольно на Себя принимает те испытания, через которые Он проходит, и Свою смерть. И об этом же кратко рассказывается в Евангелии, когда мы читаем о крещении Иисуса в водах Иордана. В тот момент, когда Он опускается в воды Иордана, опускается до уровня не просто человека, а язычника, – именно тогда в Нем открывается полнота Божия. Значит, в момент наибольшего унижения в Нем более всего обнажается эта присутствующая в Нем полнота Божества. И нам очень важно понять, зачем здесь приведен этот текст, имеющий самостоятельную ценность, звучащий от начала до конца как вполне законченное сочинение, песнопение или текст для чтения. Вы знаете, что этот текст всегда читается во время Литургии в дни Богородичных праздников и, в отличие от многих текстов апостольских посланий, воспринимается, повторяю, как что-то абсолютно самостоятельное. Так зачем этот текст включен в Послание к Филиппийцам?

Павел говорит о том, что христианин живет не для себя, а для других. И, развивая эту мысль, восклицает: «Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других. Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп 2: 4–5). И дальше следует этот гимн. То есть, если ты хочешь быть христианином, ты должен быть не для себя, а для других и должен переживать те же чувства, что и Иисус, Который, несмотря на то, что в Нем присутствует телесно вся полнота Божия и не считая это чем-то таким Своим, за что надо держаться ревниво, смирил Себя и добровольно отдал Себя на смерть. Именно поэтому и Бог превознес Его, именно в силу того, что Он сумел отказаться от Себя Самого, отказаться от Своего «Я».

И здесь Павел говорит о том, что сам он, Павел, не боится смерти и что для него в тех обстоятельствах, в которых он сейчас находится, смерть была желательней. Но, размышляя об этом, он сразу вспоминает: да, для него смерть была бы желательнее, но не для других. И говорит: «Влечет меня то и другое: имею желание разрешиться (то есть умереть. – Г.Ч.) и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас. И я верно знаю, что останусь и пребуду со всеми вами для вашего успеха и радости в вере…» (Флп 1: 23–25). Именно по той причине, что христианин – как будет сказано дальше, перед тем как Павел введет в текст гимн, о котором мы говорили, – живет не для себя, а для тех людей, которые его окружают. В сущности, об этом уже было сказано в 10-й, евхаристической главе Первого послания к Коринфянам, где Павел говорит: «Никто не ищи своего, но каждый пользы другого» (1 Кор 10: 24), – как Христос. И опять-таки вспоминается тот гимн, о котором шла речь.

Есть в Послании к Филиппийцам еще одно чрезвычайно важное место – в конце первой главы. «Только живите достойно благовествования Христова, чтобы мне, приду ли я и