Савиньи, следственный судья – не без давления прокурора Республики – вбил последний гвоздь в крышку гроба и позвал сторонних расследователей. Ковбои задержатся на сутки и вернутся домой так же стремительно, как прибыли. Все местные жандармы считали захват расследования в лучшем случае вмешательством в свою работу, а в худшем – предательством. Они трудились в поте лица, а лавры достаются другим. И тем не менее Ассия недвусмысленно дала подчиненным понять, что ждет от них полного сотрудничества. Правосудие должно оказаться на высоте во вновь открытом деле, а виновный – или виновные – сесть в тюрьму.

Максима почти сразу вызвал во временную резиденцию шамберийцев лейтенант Дюпраз.

Он был выше Монсо на целых полторы головы, но Максим мигом разглядел, что, отрасти почти двухметровый великан волосы хоть на сантиметр длиннее, он выглядел бы намного старше своего возраста. Вытянутое приветливое лицо оживляла радостная улыбка. Жандармы поздоровались за руку, как того требовали правила вежливости.

– Садитесь, – сказал Дюпраз, кивнув на стул.

– Будем на «ты»? – спросил Максим, смягчив невозмутимое выражение лица дружеским тоном.

– Как скажешь.

Лейтенант снова улыбнулся и откинулся на спинку стула. Его глаза смеялись – он как будто радовался предстоящему разговору.

– Я много о тебе слышал. – Он усмехнулся. – По твоей милости я через три месяца еду в Париж учиться на синерголога.

Брови Максима изумленно взлетели. Он чуть расслабился, заметив, что собеседник хочет что-то добавить, и жестом предложил ему продолжать.

– Я знаю, что между нами возникает напряжение каждый раз, когда мы забираем у вас самые интересные дела. Я тоже через это прошел, поэтому хочу кое-что предложить. – Дюпраз сделал паузу, пытаясь разглядеть первую реакцию собеседника, и продолжил: – Будет правильно, если ты выступишь консультантом на всех допросах, которые мы проведем по этому делу. Я уже обговорил это со следственным судьей. Прямо на место мы тебя вызывать не сможем, но будем присылать видеозаписи, чтобы ты анализировал невербальный язык. Конечно, если согласишься.

Максим усмехнулся. Лейтенант не мог знать, что подобное проявление дружелюбия для него большая редкость, – этот день, как выражались древние римляне, можно отметить белым камнем. Эмма с удовольствием выдаст какую-нибудь колкость и не забудет этого.

– Буду счастлив помочь, – ответил он ровно и дружелюбно.

– Ларше уже в курсе и согласна высвободить твое время, даже оторвав тебя от основной работы. Перерабатывать часами по вечерам не придется. Предупреждаю сразу: мне понадобятся рапорты, составленные по форме и подписанные. Это может быть скучновато, согласен, но ты волен отказаться, – закончил лейтенант и весело подмигнул.

Максим снова вспомнил о видеозаписи второй беседы с Викторией и спросил себя, стоит ли о ней умалчивать. Он знал, что, скрытно снимая человека, получаешь оптимальную возможность подробнее его изучить, но это видео выходило за все рамки.

Голос верзилы прервал течение мыслей Монсо:

– Итак, ты все время будешь держать руку на пульсе.

– Можешь на меня рассчитывать, – пообещал Максим.

* * *

Он вернулся на рабочее место, и взгляды всех коллег обратились к нему. По их недоуменным гримасам было ясно, что всех волнует один-единственный вопрос: чем можно было заниматься целый час с чужаком, одним из тех, кого они зачислили в разряд врагов?

Максим пообещал Ассии найти «крота» и собирался воспользоваться небольшим преимуществом, которое ему обеспечила растерянность коллег. Он уже разработал план, и пора было переходить к действиям. Он решил использовать простейший прием: сообщить каждому одну и ту же информацию, меняя всего одну деталь, которая и выдаст виновного, если появится в газетах и выпуске теленовостей.

У кофемашины он за несколько минут обработал Тома де Алмейду. Затем Патрика Гора – попросил помощи, чтобы перевести задержанного из одной камеры в другую. Ахмеда Буабида он просто сопроводил на перекур, притворившись, будто должен кое-что забрать из машины.

Мысль о том, что «кротом» может оказаться Эмма, терзала Максиму душу, но он обещал Ассии не делать исключений и оставаться совершенно беспристрастным. Только на таких железных условиях она позволила ему довести проверку до конца. Лейтенант Ларше ненавидела блуждать в потемках и, что еще хуже, выпускать из рук бразды правления, но уже привыкала доверять Максиму. Она понимала, что именно такой проницательный человек способен разрулить ситуацию.

– Проголодалась, Леруа? – спросил Максим, подойдя к столу Эммы.

– Предупреждаю заранее: если пойдем в веганское заведение, платишь ты!

– Заметано.

* * *

Жандармы разъехались на обед в разные места соответственно гастрономическим пристрастиям. Гора и Алмейда, евшие за четверых, были любимыми клиентами рестораторов. Эти двое выбрали китайское заведение недалеко от казармы. Борис удалился в неизвестном направлении.

Эмма и Максим сидели за квадратным столиком в тесном закутке, где с трудом умещались два десятка привилегированных клиентов. Молодая женщина распустила косу, и длинные рыжие волосы водопадом легли на хрупкие плечи. Потом она привычным движением забрала их в высокий безупречный конский хвост.

– Что у тебя за интриги с ковбоями? – тихо и доверительно спросила она и хитро улыбнулась, показав маленькие белоснежные зубы.

– Лейтенант Дюпраз хочет, чтобы я стал консультантом-синергологом на допросах по делу Савиньи.

Максим откинулся на спинку стула и поднял руку, подзывая официанта.

– Ты ведешь переговоры с врагом, Монсо. Берегись, коллеги могут не понять! – Эмма бросила на него многозначительный взгляд.

– Никто ничего не узнает. Ну или почти ничего. Они будут присылать видеозаписи, меня не увидят в их обществе, и мне не придется ездить к ним.

– Вот что я тебе скажу, Макс: мы сделали работу, добились результатов, у нас все отобрали, и мне нравится, что один из нас сможет продолжить расследование.

Подошедший официант объявил блюдо дня. Эмма чуть поморщилась, и Максим толкнул ее ногой под столом. Она терпеть не могла пробовать новую еду, но знала, что в результате придет в восторг и забросает официанта просьбами выдать рецепт.

– Дюпраз сообщил мне кое-что о деле Савиньи, – шепнул Максим, с заговорщицким видом вытянув шею.

Ложь выглядела правдоподобно. В животе у Монсо образовался болезненный узел: он предавал доверие друга, но не мог нарушить обещание, данное Ассии.

– Что-то новое? – спросила молодая женщина, подавшись к нему.

– Ты больше никому не скажешь, договорились?

Эмма рукой изобразила молнию, плотно застегивающую губы, и улыбнулась.

– Отделу расследований уже известно имя настоящего биологического отца Виктории. Уголовная история у него длиной с руку, он бывший налетчик.

Эмма отодвинулась так резко, что стол качнулся и звякнули стаканы и бокалы. Ее рот округлился, а глаза стали размером с плошку.

– Они думают, он может быть замешан?

– Пока слишком рано говорить, но я буду прислушиваться. Если что-то узнаю, тебя предупрежу первой.

Она накрыла руку Монсо