По всей стране зазвучало «Если завтра война…» Народ, воспитанный «мехлисами», готовился к Великому Освободительному походу, чтобы вслед за литовцами «осчастливить» поляков, чехов, немцев, французов… В общественном сознании формировалось представление о войне как об относительно безопасном и притом героическом занятии, закладывалась уверенность, что война начнется тогда, когда мы пожелаем, и закончится, когда мы этого захотим. Во всех воспоминаниях вырисовывается одна и та же картина: люди знали о скорой войне, знали, с кем придется сражаться, но при этом не ожидали «вероломного нападения», наоборот, «парни из нашего города» мечтали «добить последнего фашиста в последнем городе». И даже когда немецкая авиация начала бомбить советские города, многие из слушавших речь Молотова, уже приученные читать между строк, не верили в германское нападение — «Да это, наверное, мы сами начали войну…»

Самим начать не удалось:

Гитлеру, в силу случайного стечения обстоятельств, удалось «вероломно» упредить Красную Армию в завершении развертывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы. С первыми ударами немецких танковых клиньев план «Гроза» прекратил свое существование.

А как красиво было все придумано! Какой, казалось, был шанс, сметая могучими ударами не успевшего развернуться врага, освободителями ворваться в Европу. Конечно, все оказалось бы не так, как мечталось в кабинетах наших стратегов, и пришлось бы умыться кровью, и вермахт сразу бы не разгромили, и война все равно оказалась бы длительной и тяжелой. Но хотя бы до Вислы и Нарева вполне могли дойти. Удар же по Румынии и нефтепромыслам немцам парировать было просто нечем. Все это не привело бы к немедленной победе, но сорвало бы германское вторжение, сохранило бы в целости военно-промышленный потенциал СССР и огромные материальные ценности, избавило бы миллионы советских людей от немецкой оккупации.

Никогда, ни до войны, ни в ходе ее Красная Армия не была так хорошо укомплектована, оснащена, вооружена и материально обеспечена, как в начале лета 1941 года. Советские вооруженные силы были крупнейшей армией мира, имевшей на вооружении целый ряд уникальных систем военной техники. В ее состав входили управления:

— 4 фронтов, 27 армий, 4 кавалерийских, 29 механизированных, 62 стрелковых, 5 воздушно-десантных корпусов;

— 198 стрелковых, 13 кавалерийских, 61 танковой, 31 моторизованной дивизии;

— 5 стрелковых, 1 танковой, 16 воздушно-десантных, 10 противотанковых артиллерийских бригад;

— 94 корпусных, 14 пушечных, 29 гаубичных артполков большой мощности резерва Главного Командования;

— 45 отдельных зенитно-артиллерийских дивизионов;

— 8 отдельных минометных батальонов;

— 3 корпусов ПВО, 9 бригад ПВО, 40 бригадных районов ПВО;

— 29 мотоциклетных полков;

— 1 отдельного танкового батальона, 8 дивизионов бронепоездов;

— 34 инженерных полков и 20 отдельных инженерных батальонов.

Военно-воздушные силы насчитывали 5 корпусов ДБА, 79 авиадивизий, 5 отдельных авиабригад, 218 боеспособных авиаполков.

Куда же подевалась эта масса войск, это огромное количество техники, эти горы боеприпасов и амуниции?

Первым, будучи ошарашен катастрофой на фронте, дал ответ на этот вопрос товарищ Сталин. 28 июня, осознав крушение всех своих планов, несостоявшийся «вождь всех народов» сказал соратникам: «…просрали».

РАЗВЕРТЫВАНИЕ

Со второй половины февраля 1941 года германское командование приступило к непосредственному развертыванию войск у границ СССР. В течение четырех месяцев на границу с Советским Союзом было переброшено 100 дивизий. До 21 мая в трех «эшелонах развертывания» на Восток прибыло 42 пехотных и 1 танковая дивизия. С 22 мая железные дороги Германии были переведены на график максимального движения, и сосредоточение войск резко ускорилось. В последний месяц перед нападением прибыло 20 пехотных, 14 танковых, 13 моторизованных и 9 охранных дивизий. В первой половине июня одновременно с завершением стратегического развертывания начался вывод войск в 30-километровую приграничную зону в исходные районы для наступления.

График развертывания предусматривал выход основных сил ударных группировок на линию границы в ночь перед нападением, чтобы они задержались здесь лишь несколько часов. Пехотные соединения начали выдвижение к границе за 12, а танковые и Моторизованные за 4 дня до нападения. Все передвижения войск осуществлялись в ночное время с соблюдением строжайших мер маскировки. В феврале-мае 1941 года на Восток были переброшены тыловые части ВВС, а до 18 июля — летные части. В течение 21 июля летные части первого эшелона заняли аэродромы западнее Вислы, а к вечеру перелетели на полевые аэродромы у границы.

Сосредотачивая у советских границ столь крупную группировку войск, германское военно-политическое руководство вело массированную дезинформацию для маскировки своих намерений. Это должно было позволить добиться внезапности нападения и, усыпив бдительность Кремля, не дать ему возможности предпринять упреждающие действия. В Берлине хорошо понимали опасность для развертываемых войск в случае перехода Красной Армии в наступление. Еще в апреле генерал Гальдер записал в дневнике, что группировка русских войск «вполне допускает быстрый переход в наступление, которое было бы для нас крайне неприятным».

Чтобы скрыть от советской разведки истинный смысл переброски огромных людских масс и боевой техники с запада на восток, германское руководство пошло на проведение беспрецедентного в истории дезинформационного маневра, использовав состояние войны с Англией. Были резко усилены приготовления к высадке на Британские острова. Для демонстрации подготовки к операции «Морской лев» были привлечены три полевые армии, а с весны до лета 1941 года немцы организовали массированное воздушное наступление на Англию. Назначались и вновь откладывались сроки вторжения, о которых широко оповещались части. Делалось все, чтобы убедить мир, что вторжение вот-вот начнется, одновременно проводилась переброска войск к границам СССР.

Кроме того, были специально разработаны и осуществлены крупные дезинформационные мероприятия, которые включали и действительно проводившиеся операции вермахта и операции только «анонсированные», но не имевшие места. Конечно, кампании в Греции и Северной Африке имели для Германии известное оперативно-стратегическое значение, но вместе с тем они служили и целям маскировки. Например, под прикрытием операции «Марита» (агрессия против Греции) германское командование перебрасывало войска из группы «А» на восток и переводило работу железнодорожного транспорта на график максимального движения. А красивейшая операция по захвату Крита была однозначно воспринята всеми, как генеральная репетиция десанта на Британские острова.

Операции, только намеченные, но не проводившиеся, преследовали лишь дезинформационные цели. Среди них числились операция «Изабелла» (захват Гибралтара), «Аттила» (оккупация Южной Франции), «Гарпун» (вторжение в Англию с территории Норвегии). По плану «Гарпун» в Норвегии действительно сосредоточивались германские войска, но не для вторжения в Англию, а для предстоящих действий в советском Заполярье. Так и оставшиеся на бумаге операции «Изабелла» и «Марита», вокруг которых было в свое время немало шума, представляли на деле чисто дезинформационные мероприятия, призванные обозначить интерес Германии к юго-восточной части Европы и отвлечь внимание от переброски немецких войск на восток. И надо сказать, что все эти усилия не пропали даром: Гитлеру на этот раз удалось обмануть «кремлевского горца».