дурочка повторяла я, наблюдая, как по лицу Вадима растекается счастливая улыбка.

– Леська, – рассмеялся он. – У всех есть бабушки. Даже у Каратика!

– Э! Почему даже?

– Потому что у сына мэра и так весь мир у ног, а ещё и бабушка, – Раевский открыл духовку, вытащил противень с шипящими отбивными и стал раскладывать по тарелкам. – Жирно тебе, Костик, жирно…

Вокруг меня всё закрутилось. Смех, переходящий в дикий ржач, шутки и воспоминания об их бурной молодости. Друзья не таились, не подбирали слова, рассказывали не только о своих успехах, но и об эпичных позорах. Понимала, что они специально втягивают меня в разговор, чтобы сделать причастной, чтобы я перестала бояться, стесняться и почувствовала себя «своей» в компании лучших друзей, в которую меня абсолютно точно приняли.

– А ты женат? – я повернулась к Каратицкому. Он был самым лёгким из компании, даже выбивался этим самым среди серьёзных Вадима, Дениса и Горислава.

– Нееет! – он внезапно вздрогнул от неожиданности, покосился вбок, а потом шутливо вскинул руки, словно отмахиваясь от бредовой мысли. – Боже упаси! Лесь, семья – это сильно не про меня.

– Каратик, да в этом мире всё не про тебя, – усмехнулся Вадим, бросая в друга горошком из оливье. – Бизнес – не про тебя, кресло мэра – не про тебя, семья, оказывается, тоже. Чего же ты хочешь? Где то, что про тебя?

– Любви хочу, Вадь, – наигранно мечтательно зашептал Костя. – Такой, чтобы память отшибло напрочь. Кстати, Лесь, а вдруг ты просто влюбилась во Вьюгу, поэтому и память потеряла?

– Память ещё от ударов по темечку теряют, и от бестактности, – Рай взмахнул пустой бутылкой из-под водки и медленно поднёс её к голове друга. – Хочешь испробовать?

– Нет! Я сначала Леське помогу вспомнить лекцию профессора, а то он её отчислит за неуспеваемость. Изверг же! Сами слышали…

В кухне сначала повисла нелепая тишина, треснувшая через пару секунд громким мужским смехом. Мужчины с удовольствием уплетали оливье и простую свинину под сыром, запивая холодной водкой, хотя казалось, что им привычнее есть на завтрак устриц и каракатиц каких-нибудь. Странные… Живые, настоящие и понимающие друг друга с полуслова.

Мы сидели до вечера, а засобирались они, когда в дверь постучал Акишев, чтобы предупредить, что машины уже поданы.

– Ладно, братья, – Костя потянулся, убрал свою тарелку в посудомоечную машину. – Пора мне отчаливать в отчий дом. Батя заждался, грозится наследства лишить, если вовремя не прибуду.

– Леська, Константин у нас – наследник приморского трона с виллой на берегу моря и толпами поклонниц, устраивающих нудистский пляж прямо под окнами его спальни, – Вадим подошёл ко мне сзади и приобнял. – Мягкий климат, солнце, вино из домашнего погреба и алые закаты… Даже Раевского соблазнил и перетащил к себе на юга. Так и рушится мужская дружба.

– Так и вы приезжайте, – Каратик надел короткую дублёнку, замотал шею шарфом и протянул руки, чтобы обнять друзей. – Что тут делать, Вадь? Там непаханое поле для твоего измученного бизнесом мозга. Я и посёлок один присмотрел: тихий, на обрыве у родного Чёрного моря. Благодать! Участок такой, что всем хватит. Ну? Гора? Что тебе тут торчать? Все твои объекты ведь на побережье? Отели, дома, резиденции…

– Ладно, – Гора махнул рукой и обнял Костю. – Весной приеду, посмотрю, что ты там нашёл.

– И ты, Вадь, приезжай, – Костя хлопнул его по плечу и чуть нагнулся ко мне. – А тебя, Леська, я готов прямо сейчас увезти. Ну? Поедешь? Будем вспоминать твоего профессора за бокалом безалкогольного апероля на берегу моря.

– Мы тоже приедем весной…

Прощание было бурным. Это как лакмусовая бумажка, по которой можно проверять настоящую дружбу. Они стояли у порога ещё около часа, пытаясь наговориться, задолбать друг друга шуточками, насытиться обществом. Но это невозможно… Теперь мне стало понятно, почему Вадим сказал, что эту встречу он не может перенести или отменить. Нет, такое не откладывают. Точно…

А ещё у меня в душе поселилось саднящее «мы». Мы приедем… Мы!

Интересно, а у меня есть друзья? Есть ли у меня такая подруга, которая пойдёт за мной, даже не думая о последствиях? А я? Я могу пойти за кем-то?

Эх…

Но мне было хорошо. Я вновь и вновь повторяла про себя свою нечаянную речь про строгого профессора, про бабушку с непереносимостью алкоголя. А она жива? Наверное, плачет там… И мне бы всплакнуть, но кроме гребаного профессора ничего не помню, да я даже внешность его вызвать в воспоминаниях не могу, лишь серые говорящие пятна.

После того, как Раевский и Каратицкий отбыли в аэропорт, Горозия тоже быстро собрался и уехал домой, а Вадим жарко поцеловал меня, словно всё это время держал себя в руках. Припечатал спиной к стене, вжался всем телом и целовал… целовал… До головокружения, до жжения на губах. Потому что хотел.

– Так, я сейчас с Акишевым решу вопрос, а потом приду, и ты мне снова расскажешь про Стокгольмский синдром, а также почему я не подпадаю под этот термин, – Вадик шлепнул меня по заднице и впустил в дом Рустама, топтавшегося на морозе всё это время.

Я быстро прибрала кухню, пытаясь скрыть следы своей вольности. Надеюсь, что Клара и не заметит, что я тут играла в хозяйку. А когда погасила свет и пошла в гостиную, столкнулась с Вадимом. Он закрыл входную дверь, щёлкнул тумблером, и дом вновь стал тонуть в уютном мраке. Жужжали металлические ставни, закрывающие окна от посторонних глаз, верхний свет неспешно гаснул, возвращая атмосферу уюта.

– Идём, – Вадим протянул мне руку.

– Куда?

– Я покажу тебе дом, – он подмигнул и повёл меня в сторону крыла, где я никогда не была. Стеклянная раздвижная дверь легко поддалась сильной мужской руке, открывая невообразимую картину… В глубине длинного коридора виднелся большой искрящийся переливом неоновых огоньков бассейн.

– А-а-а! – взвизгнула я и бросилась туда, попутно осматриваясь по сторонам. – Вадя, это же сказка! Сказка.

Глава 25

Вадим

В какой-то момент мне стало казаться, что иначе и быть не может. Ну, вот просто не может, и всё! Я настолько погрузился в эту забавную девчонку, что поставил реальность на паузу. Отпустил офисных сотрудников спокойно догуливать праздничные выходные, впервые не чувствуя досады от того, что бесполезно трачу свое драгоценное время.

Я не открывал ноутбук, не отвечал на почту и уж тем более фильтровал входящие звонки. На удивление реальность словно сама давно мечтала забыть обо мне. Телефон будто сломался, перестал раздражать трелью сообщений, а потом и вовсе превратился в ненужный кусок пластмассы.

Просыпаясь утром, я жмурился