Кирилл совсем уже измучился поиском, ковыряя вилкой в омлете, как вдруг его взгляд упал на вазочку на столе. В ней стояла – кто бы мог подумать – не традиционная орхидея, а крошечная кустовая роза. Будущий режиссер едва не подпрыгнул на месте от радости. Вот же оно! Они с Дашей поедут в Rose Garden.[18]

Перед внутренним взором Кирилла вырос громадный ландшафтный парк на берегу реки Накончайсри, куда Джереми часто вывозил съемочную группу на отдых. Съемки фильма в Бангкоке шли тяжело, актеры уставали от необычайной даже для Таиланда жары, которая выдалась в тот год, когда Джереми затеял проект. И цветочные клумбы, вольеры с птицами, розарии, озеро дарили им передышку.

Кирилл представил себе, как они с Дашей бредут по знакомым ему тропинкам, лежат на траве, целуются в тени розовых кустов, вдыхая сводящий с ума цветочный запах. Мысленно Николаев уже начал выстраивать сцену, обдумывать свет и работу оператора, но тут же сам над собой рассмеялся. Память человека – не пленка, она сама выберет лучшее. Все-таки есть великий смысл в том, чтобы задумываться над сценарием собственной жизни: не полагаться на волю случая, а работать над счастьем и собственными руками его создавать.

Кирилл улыбнулся Даше, которая с наслаждением пила кофе, и почувствовал, как нежность переполняет его.

– Сегодня мы едем в парк, – сообщил он.

– Как скажешь. – Глаза девушки сияли.

– Иди собирайся, – он поискал глазами часы и не нашел, – а у меня еще одно дело.

– Ладно. – Она кивнула и, поставив чашку, встала из-за стола.

Кирилл поднялся вслед за ней. Как дети, взявшись за руки, они пробирались к выходу, и в мягком прикосновении Даши Кирилл чувствовал ласку, страстное желание никогда его не отпускать. А он и не собирался от нее уходить, разом разрушив все свои жизненные принципы. Разве она, такая хрупкая, слабая, справится без него? Разве не должен он ей помочь? Люди оглядывались на них, и в этих немых взглядах Николаев чувствовал зависть.

Проводив Дарью до лифта, Кирилл сломя голову бросился в торговый центр, расположившийся этажом ниже. Часы по-прежнему нигде не попадались ему на глаза, но он очень надеялся на то, что ювелирный магазин уже открылся. Известный актер Кирилл Николаев изумлялся собственному безумству и, не переставая, радовался ему.

Парк Rose Garden в тридцати километрах от Бангкока оказался, на удивление, пуст – обычно, насколько помнил Кирилл, в нем бывало довольно людно. Тайские семьи с детьми покрывали ровным ковром лужайки; иностранные туристы набивались в рестораны. Но все это по выходным. А сегодня, в будний день, здесь царили покой и прохлада, в которой витал запах роз и слышался щебет птиц. Даша, как ребенок, перебегала от вольера к вольеру и ждала Кирилла, чтобы он полюбовался вместе с ней на очередную экзотическую пташку. Николаев подходил, улыбался и смотрел только на Дашу. Как же блестели ее глаза! Напуганная и неуверенная в себе девушка, которую он встретил в московском аэропорту, преобразилась. Теперь выражение счастья не сходило с ее лица, и Кириллу было чертовски приятно осознавать, что он тому причина. Как тогда, в небе, Даша светилась смелостью и красотой. Он чувствовал, что Морозова навсегда избавилась от мучительной робости и внутренних оков.

– Посмотри, какие колибри! – восторженно прошептала она, боясь спугнуть крошечных птиц.

– Дашенька, – Николаев, не в силах больше сдерживать свою нежность, обнял ее, – моя колибри – ты!

Она посмотрела в его глаза, и Кирилл, умирая от желания, переписал собственный сценарий. Не станет он дожидаться вечера. К черту тайский закат! Он больше не может ждать, смотреть на нее и сходить с ума. Он прижал Дашу к себе и начал целовать – со всей нежностью и страстью, которые переполняли его.

Мысли его улетучились, уступив место ощущениям, которые длились вечно. Губы Дарьи были то робкими, то нежными, то смелыми, то требовательными. Они менялись каждую секунду, и Кирилл не мог от них оторваться. В них была жизнь. Запах роз становился сильнее, щебет птиц – громче, солнце палило, заставляя все живое бежать и искать укрытия, а они стояли посреди парка, подставив обезумевшие головы нещадным лучам, и целовались.

Остаток дня промелькнул, словно единственный кадр, пронзенный острым ощущением счастья. Они гуляли по парку, заходили в построенную для туристов «тайскую деревню», смотрели на представление слонов и не видели ничего и никого, кроме друг друга. Вечер превратился в сладкую муку: их обоих терзал приближающийся закат и такое неистовое желание, что Кириллу – настойчивому сценаристу-романтику – едва хватило сил для того, чтобы найти в Rose Garden такси.

Дорога в отель казалась им нескончаемой. Мысленно Кирилл уже не один раз пережил кульминацию и только недоумевал, почему его возбуждение не спадает, а становится все более жгучим.

– Я забыл про кольцо, – прошептал он, с трудом оторвавшись от Дашиных губ.

Она даже не поняла, о чем он говорит: в затуманенных поцелуями глазах поселилось выражение запредельного счастья. И только когда на ее коленях появилась маленькая коробочка, в зрачках показалась осмысленность.

– Кирилл, что это? – Изумленная, она не решалась даже дотронуться до подарка.

– Это тебе, Дашенька.

– Зачем? – еще больше смутилась она.

– Маленькая моя, – он улыбнулся и извлек из коробочки кольцо, – затем, что мне так хотелось.

Он взял Дашину руку и надел кольцо на тонкий указательный палец. Рубины вспыхнули вечерним огнем.

– Господи боже мой!

Дашин голос, полный искреннего восхищения, заставил его рассмеяться. Откуда ему было знать, что никто не дарил ей раньше подарков.

– Как же легко тебя удивить. – Он поцеловал узкую ладонь, как всегда, ощутив ответную дрожь в ее теле. – Я хочу, чтобы кольцо напоминало о сегодняшнем вечере.

– Я и так не забуду, – прошептала она.

– Только попробуй!

Такси остановилось возле отеля, Кирилл помог Даше выйти и, не чуя под собой ног, подхватил ее на руки. Да пусть, черт возьми, смотрят! Ему все равно, он счастлив настолько, что готов кричать об этом каждому встречному. Лифт долго не приходил, и, не в состоянии ждать, Николаев бросился с Дашей на руках вверх по лестнице. Она пыталась выбраться из его объятий, уговаривала ее отпустить, зажмуривала глаза от страха, но он был непреклонен. Даже дверь в номер открыл, продолжая держать ее на руках и удивляясь собственной силе.

Сквозь огромное окно в комнату проникло волшебное небо – с вечерней чернотой, красными всплесками уходящего солнца и приглушенным разноцветьем огней Бангкока. Кирилл не хотел закрывать шторы. Он положил Дашу на гигантскую кровать, осторожно вытащил из-под нее покрывало и, прижавшись к ее хрупкому телу, стал расстегивать блузку, путаясь в замысловатых петлях. «Дашенька, я люблю тебя», – шептал он, не отдавая себе отчета в том, что говорит. А она вздрагивала от его слов, приникала к нему, готовая лишиться сознания.