Мне захотелось закричать во весь голос: «Люди!!! Опомнитесь!!! Будьте людьми!!! Что же вы делаете!!! Будет ли когда-нибудь конец этому беспределу!!!»

…ждите ответа… ждите ответа… ждите ответа…

1989 г.

Сегодня у Вики — выходной день. Вернее — свободный день. Один из тех, какие бывают у творческих работников: ни репетиции, ни записи на радио, ни концерта. Можно расслабиться, отдохнуть. Она вышла из ванной комнаты и остановилась перед большим зеркалом в спальне.

— Ну-с! — сказала она, глядя на свое отражение. — Чем займемся, Виктория Сергеевна? К косметичке пойдем или, может, в сауну? Нет… пожалуй, несколько партий в теннис и затем в бассейн. После этого маленькая чашечка кофе в экспресс-кафе и — на выставку… да. Скромненько и со вкусом! — Ее забавляла эта игра в западную актрису, которая запросто может позволить себе все это.

У косметички Вика не была никогда в жизни — не позволяли ни средства, ни время. В бассейн и в баню, правда, ходила несколько раз, это недорого, но опять же время… его всегда Вике не хватало. Все свое свободное время, как, впрочем, и все наши женщины, имеющие семью, если они, конечно, не жены «слуг» народа, она тратила на постоянные, нескончаемые, отупляющие очереди — пожирающие все ее время и силы. Вот и сейчас, открыв холодильник и заглянув в него, она грустно продекламировала: «И вечный бой, покой нам только снится…»

Было 9 часов утра. Самое время приступать к операции «борьба за существование». Хорошо бы ей до прихода сына из школы в поисках чего-нибудь съестного, успеть обойти все магазины в округе. Несмотря на изнурительную, неприятную предстоящую процедуру, Вика не падала духом раньше времени. «Я в хорошем настроении выхожу из дома и в хорошем — вернусь домой», — уговаривала она себя, спускаясь в лифте и стараясь не дышать, чтобы не вдохнуть в себя специфический запах аммиака, исходящий из лужи вторичного продукта на полу.

Начала она свой поход с ближайшего продовольственного магазина. Он был пуст с утра. Мясной отдел, который интересовал Вику больше всего, был закрыт. «За кулисами» раздавался стук топора. Редкие утренние покупатели с надеждой заглядывали в глаза друг другу: «Рубят?», «Случайно не знаете, когда?..». Но никто ничего не знал. Знала наверняка контролер зала, со скучающим видом стоявшая возле кассы. В ее обязанности входило заглянуть во все сумки после оплаты. Но контролер, ввиду большой государственной тайны, секрет открытия мясного отдела не разглашала и на вопрос покупателей: «Когда?» — уклончиво отвечала, позевывая: «Неизвестно»…

«Дохлый номер! — подумала Вика. — Не буду-ка я тратить время и слетаю пока в универсам. Там уж наверняка нарубили…»

В универсаме картина пустоты из-за больших размеров самого магазина показалась ей просто удручающей. На том месте, где, по ее предположению, уже должны были «нарубить и разложить», блестели чисто вымытые лотки. В углу были навалены жирные утки. Их лапы, торчащие вверх, то ли молили о пощаде, то ли взывали: «Не проходите мимо! Возьмите нас!» «Нет, это нам даром не нужно!» — подумала Вика и, пройдя через пустые бакалейный и молочный, вышла на улицу. Поеду в молочный на Докукина! Может, творог или сыр куплю на завтрак. А то, кроме яиц, в холодильнике ничего нет. А их ешь и дрожишь: не попалась ли тебе сальмонелла?

В фирменном магазине «Молоко» была тишь да гладь: ни продуктов, ни покупателей. Видимо, тонкое сало, густо обсыпанное крупной солью, и сухая брынза, сиротливо и застенчиво притаившаяся за стеклом прилавка, никого не прельщали. В пустом зале лежали на полках пачки маргарина и стояли два контейнера: один с молоком и один с кефиром. «Возьму кефир, — решила Вика, — и сделаю домашний творог».

В зале, кроме нее, была еще одна покупательница. Она стояла возле диетических яиц и о чем-то сосредоточенно думала, глядя на них. Скучающая пожилая кассир, казалось, без особого интереса наблюдала за ними. В пустом зале они были видны ей как на ладони. Вика взяла в руки пакет кефира и посмотрела число. «Двадцать пятое!» — сказала кассир, назвав завтрашнее число. Вика поблагодарила ее. Она взяла еще два пакета, поставила их в свою хозяйственную сумку, подошла к кассиру и, протянув ей один рубль две копейки, попросила: «Пожалуйста, пробейте три пакета кефира!».

Кассир строго взглянула на нее и потребовала:

— Предъявите товар! — Вика, приняв это за шутку, так как знала, что кассир видела, как она брала кефир, включилась в эту «игру» и в тон ей ответила:

— Пожалуйста, если я вам не внушаю доверия, — приоткрыв сумку, она наклонила ее в сторону кассира. Однако кассир и не думала пробивать. Вика поняла, что она не шутит. Проскучав с семи утра в пустом магазине, она, видимо, очень нуждалась в «человеческом общении» и выбрала эту яркую, модно одетую женщину своей жертвой. Она заявила, что ей плохо виден кефир, поэтому она пробивать не будет. Растерянная Вика попыталась еще раз показать ей свою сумку, но кассир, даже не взглянув на нее, повторила опять, что кефир она не видит. В кассу выстроилась очередь из четырех человек. Стоящая за Викой женщина с пакетом молока в руках взмолилась:

— Да пробейте же ей! Не задерживайте людей! Мы и то все видим, что у нее в сумке три пакета кефира, а вы не видите!

Но кассир решила покуражиться над Викой всерьез. Она попросила ее отойти в сторону, не мешать работать и начала пробивать тем, кто стоял в очереди сзади Вики.

Вика почувствовала, как от обиды и унижения у нее запылали щеки. Неужели давление поднимается? Из-за такой ерунды, как кефир… Она сделала еще одну попытку:

— Ну что вы в самом деле… я же вам показываю… вот, смотрите. Пробейте, пожалуйста!

Но кассир была неумолима. Она решила использовать до конца данную ей крохотную власть, чтобы унизить человеческое достоинство и насладиться этим:

— Поставьте кефир на место, выйдите из зала, возьмите корзинку, поставьте в нее кефир, встаньте снова в очередь — вот тогда я вам пробью!

В магазине к тому времени «выбросили» в продажу колбасу «Прима», и народу в связи с этим «выдающимся» событием значительно прибавилось. В кассу выстроился внушительный хвост.

— Встать еще раз в очередь? Это же явное издевательство!

— А ты как думала? Без очереди? Деловая! Глаза намазала, губы размалевала и без очереди? А ну, отойди отсюда! — Покупательница с тройным подбородком отодвинула Вику в сторону длинной, толстой колбасиной, словно дубиной.

Кассир была явно довольно такой «солидарностью» толстой грубиянки:

— Я ей уже давно говорю, чтобы она отошла от кассы и не мешала мне работать.

— Правильно! — поддакивала ей все та же покупательница, довольная тем, что кассир без звука пробила ей целую колбасу вместо положенных по норме двух килограммов. — …а то мы, значит, с очередью родились, с очередью и умрем, а она, если намазалась, так лучше нас, что ли?! Ей без очереди можно?

В затылке у Вики сильно застучало, сердце забилось где-то в горле. Она резко выскочила из зала и бегом побежала в подсобное помещение в поисках кого-нибудь из администрации. «Сейчас я ее накажу, она узнает, как над человеком издеваться!»