На первом этаже не было ни души. Вика вбежала на второй этаж. Все двери были закрыты. И только в самом конце длинного коридора она увидела открытую дверь. В комнате у окна сидел и одиноко курил молодой блондин в модном свитере. Он представился Вике заведующим. Выслушав ее, он пообещал «разобраться» и спустился с ней в зал.

Кассир, увидев заведующего, выскочила из-за кассы и довольно талантливо начала разыгрывать театральный этюд на тему: «Злоумышленница с кефиром». Она показывала, как Вика прятала от нее кефир, прижимая к груди сумку, и приговаривала при этом:

— Она не хотела показать мне три пакета кефира.

Заведующий, заслушав ее внимательно, воспринял всерьез этот бред и сказал Вике:

— Женщина! Как вам не стыдно!

— Но позвольте! — возразила она. — За что вы меня стыдите? Я хотела найти у вас защиты от такого поведения кассира, а вы меня же еще и стыдите?! В таком случае дайте мне жалобную книгу!

Дать книгу заведующий наотрез отказался. Вика настаивала на своем. Кассир продолжала изображать Вику…

В это время из подсобного помещения в зал вошел молодой брюнет в белом халате. Он подошел, поздоровался с заведующим за руку и сказал, обращаясь к Вике:

— Я — начальник предприятия. Что у вас случилось?

Вика не поняла, о каком предприятии идет речь, но в сердце у нее затеплилась надежда: «Сейчас этот молодой симпатичный начальник во всем разберется, накажет виновных и справедливость восторжествует!»

— Меня обидели, и я прошу жалобную книгу, которую обязаны выдать покупателю по первому требованию, а мне отказывают в этом праве! — обратилась она к начальнику.

Начальник для начала успокоил кассира:

— Зоя Павловна! Успокойтесь и сядьте, пожалуйста, на место. Мы сейчас все утрясем! — Затем он посмотрел на Вику недобрым взглядом: — А вы назовите сначала нам свою фамилию и место работы. И мы вам напишем!

Какая-то седая женщина, видимо приятельница или соседка кассира, которая шепталась с ней о чем-то, стоя у кассы, радостно закричала:

— Правильно! А я подпишу как свидетель, я все видела!

— Но вас же вообще не было тогда в магазине! — возразила Вика. — Что вы могли видеть?

Но, увы, напрасно! На нее посыпались оскорбления. Она уже проклинала себя за то, что ввязалась в эту историю. Лица заведующего, начальника, кассира и ее знакомой были искажены ненавистью к ней, в их глазах была агрессивность, жесты были воинственны. Они стыдили и срамили ее на весь магазин, не стесняясь в выражениях и не давая ей вставить ни единого слова. В голове у нее сильно шумело и кружилось: «Боже, за что они так со мной? Что я им сделала?.. Мне плохо… Только бы не упасть…» Оскорбительные фразы и грубые слова, которые выкрикивали эти люди, взявшие Вику в кольцо, слились для нее в единый глухой гул, который больно давил ей на уши…

Входящие покупатели с нескрываемым интересом и любопытством смотрели на молодого мужчину в белом халате, который размахивал пальцем под носом у модно одетой женщины. То, что этот, в белом халате, начальник, не вызывало ни у кого сомнения, но кто эта женщина и за что он ее отчитывает? Иные подходили поближе, чтобы услышать, что говорил начальник, когда они слышали обрывки фраз, в их глазах загорался огонек презрения:

— Аферистка!

Одна старушка объясняла другой, подставив к губам ладонь и крича ей в самое ухо:

— Поймали ее! Она кефир хотела украсть! Незаметно вынести в сумке из магазина! А на такую и не подумаешь, одета по моде! В милицию бы ее…

— Правильно, — громко проскрипела глухая. — На них всем миром навалиться нужно! Тянут, тянут, уж всю страну растащили!

В магазине послышался тошнотворный запах, как из пивной бочки. Очередной покупатель, неизвестно зачем забредший в это свое хмельное утро в молочный магазин, стоял, слегка покачиваясь при входе, соображая, идти ли ему дальше или вернуться. Однако его скупой от рождения и деградированный от постоянной пьянки мозг заинтересовала шумная компания. На нетвердых ногах он подошел к ним, несколько секунд тупо помолчал, соображая, кто на кого «бочку катит», затем, повернув к Вике то, что называлось у него раньше лицом, и, качнув помпоном детской вязаной шапочки, натянутой на голову, выдохнул ей в самое лицо смесью сивухи с чесноком:

— Обезьяна размалеванная! Проститутка! Да гоните ее вон из магазина! По фигу нам с ней разговаривать!

Начальник предприятия улыбался:

— Вот видите! И народ против вас! А народ не обманешь, он все видит!..

…Домой Вика вернулась с пустой сумкой. Чтобы снять боль в сердце, она приняла валокордин, легла на диван и дала себе слово, что в следующий свой выходной день она пойдет только в бассейн… Будь прокляты эти магазины!

В дверь позвонили. Появившийся на пороге сын, чмокнув ее в щеку и кинув на пол ранец, сказал:

— Мам! Я такой голодный, что у нас сегодня на обед?..

1989 г.

Этот день — 9 Мая — мой любимый праздник. Я, довоенное дитя, хорошо помню заснеженную Москву, дирижабли в небе, колючие заграждения. Помню завывание сирены и голос Левитана по радио: «Воздушная тревога!»

Всю войну мы с мамой прожили на Сретенке, на улице Мархлевского. Бомбили нас почти каждый день. Вернее, не нас, Главпочтамт, который находился рядом, на Кировской.

Мама никогда не спускалась со мной в бомбоубежище, опасаясь, что нас засыпет. Услышав сирену, она брала меня на руки, укладывала на диван, сама ложилась рядом, выключала свет и говорила: «Если погибнем, то вместе».

Мы не погибли. Дожили до светлого, радостного дня Победы. Дождались отца, который в сорок первом, сдав свою долгосрочную бронь, добровольцем ушел на защиту Москвы и, несмотря на ранение под Москвой, дошел со своей авиационной истребительной дивизией до Берлина. Он вернулся в звании майора, обветренный, подтянутый, весь в наградах, немного чужой, но такой родной и любимый наш папка, наш победитель, наш герой!

Я очень люблю этот праздник! Люблю его песни!

В этот день и песни, и седые люди в орденах переполняют мое сердце бесконечной нежностью, гордостью и верой в наш народ, скорбью о тех, кто не вернулся. Я очень люблю этот праздник!

По нашей семейной традиции мы отмечаем его на даче, и если весна выдается ранняя и теплая, в этот день уже начинает цвести вишня. Мы накрываем красивой скатертью стол в саду под вишней и из городской сутолоки переносимся в мир тишины, простора, голубого неба и жужжания пчел над вишнями.

В эту весну на 9 Мая было жарко уже с утра. Мама и папа, нарядные и торжественные, приехали к нам из своего Чертаново, так как дача находится в часе езды от нашего дома. Сев в машину, мы с мамой начали по-хозяйски обсуждать наше праздничное меню. Мамочка с горечью поведала мне о том, что в результате двухдневных поисков по магазинам ей ничего не удалось купить и она везет только одни консервы: шпроты, икру минтая, банку лосося. Зато я могла похвалиться венгерской курицей, которую хранила к этому дню в морозилке больше месяца и теперь зажаренную и румяную везу ее с собой. Только вот я не успела купить хлеб и по дороге надо заехать в универсам. Идея с универсамом маме очень понравилась. Приехав три дня назад с папой из санатория, они ничем не смогли отовариваться и холодильник их был пуст. А в такой большой праздник в универсаме наверняка должно быть что-нибудь вкусненькое.