Кроме того, импульсивному порыву молодого короля был очевидный прецедент. Король Генрих II сам часто обещал возглавить Крестовый поход на Восток, хотя дальше обещаний дело не пошло. Стараясь удержать власти над обширной Анжуйской империей, Генрих постоянно жаловался на невозможность покинуть Европу и вместо этого посылал деньги для защиты Иерусалима. Граф Филипп Фландрский дал клятву крестоносца в 1175 году и летом 1177 года отправился в Левант во главе крупного военного контингента. Так что решение Генриха Молодого было вполне объяснимым. С другой стороны, Генрих давал понять отцу, что, если его требования останутся невыполненными, а будущее Анжуйской империи неопределенным, он может найти иное будущее на Святой земле, возможно, даже предъявит претензии на Иерусалимскую корону. Это разрушит планы Генриха II на прочную династию и изменит баланс сил в пользу Капетингов.

Пока крестоносные планы обсуждались, молодой король увидел более прямое средство, чтобы подтолкнуть отца к действию, не требующее столь дальней дороги. Поскольку старый король не желал выделять ему собственные земли или подтвердить его превосходство, Генрих решил взять власть самостоятельно и тем самым доказать, что он выше своих братьев. Аквитания казалась ему вполне подходящей целью. Крупная провинция, склонная к беспорядкам, население которой считало Ричарда жестоким тираном. Даже английские хронисты признавали, что он «угнетал своих подданных неоправданными требованиями и установил режим насилия». При этом «знать Аквитании ненавидела его за жестокость». Один современный автор даже утверждал, что Ричард силой уводил жен и дочерей своих подданных, делал их наложницами, а потом отдавал своим людям для развлечения.

Уильям Маршал давно знал регион – еще с 1168 года, и ни для кого, в том числе для молодого короля, не была тайной глубина антипатии аквитанцев. Весной и летом 1182 года Ричард провел еще ряд кампаний в Ангулеме и Перигоре (Перигё). Генрих II пришел сыну на помощь, а позднее призвал молодого короля для участия в кампании. Генрих подчинился и совершил марш через Аквитанию в сопровождении Уильяма Маршала и своих рыцарей. 1 июля он прибыл к стенам осажденного Пюи-сен-Фрона. Столкнувшись с подавляющим превосходством анжуйцев, местная знать неохотно запросила мира.

Молодой король использовал этот шанс для установления связей с местными высокопоставленными семействами. Он исподволь формировал сеть союзов и связей, прощупывая почву. Не приходилось сомневаться в том, что многие аквитанцы стремились сбросить иго правления Ричарда, и молодой король имел все основания предложить себя на роль избавителя, человека, который принесет в провинцию долгожданный мир. В конце концов, ведь именно он является легендарным героем множества рыцарских турниров, образцом рыцарства, покровителем таких известных личностей, как Уильям Маршал. Вероятно, имея целью создания образа королевского величия и достойного благочестия среди более широкой аудитории, Генрих отправился в Лимож – туда, где в 1173 году имел место его первый открытый раскол со старым королем, чтобы навестить почитаемое аббатство Святого Марциала. Там его с радостью приняли монахи, священнослужители и миряне. В знак своего искреннего благочестия и покровительства молодой король сделал аббатству подарок – чудесный плащ, сшитый из лучших материалов, украшенный вышивкой Rex Henricus – король Генрих.

Несмотря на масштабную летнюю кампанию, открытое сопротивление правлению Ричарда вновь проявилось осенью 1182 года. Молодой король почувствовал, что это его шанс. Многие представители аквитанской знати просили его вмешаться и освободить их от угнетения. Откликнувшись на их призыв, Генрих мог утверждать, что выступает за правое дело, отобрать у Ричарда герцогство, тем самым не оставив отцу выбора. Тому придется признать статус сына. Оставался лишь один вопрос: хватит ли у молодого короля духу вступить в открытую войну с братом.

Но как раз в тот момент, когда Генрих взвешивал шансы на успех, когда ему, как никогда, нужна была преданность и поддержка, до него дошла ужасная весть. Ему наставили рога. Оказывается, один из его доверенных воинов спал с королевой Маргаритой. И самым страшным было то, что в этом шокирующем отвратительном преступлении обвинили его друга, Уильяма Маршала.

Предательство Уильяма Маршала остается окутанным покровом неопределенностей и тайны. Об этом говорится только в «Истории Уильяма Маршала», но, учитывая, что автор решил включить в повествование рассказ об этих событиях и отреагировать на обвинения, представляется определенным, что раскол между друзьями действительно произошел. Согласно «Истории», некая фракция рыцарей Генриха позавидовала особому положению Маршала, его известности, богатству и постоянной близости к королю.

Пять заговорщиков решили организовать падение недруга, посеяв разлад между Уильямом и его господином. Это Адам Икебеф, как и Маршал, бывший ядром mesnie Генриха еще с начала 1170-х годов, но не сделавший такую же блистательную турнирную карьеру, и новичок – Томас де Кулонс. Оба участвовали в большом турнире в Ланьи в 1179 году. Биограф Уильяма не раскрывает имена еще трех участников заговора, поскольку их родственники еще были живы, когда «История» увидела свет – в 1220-х годах. Но впоследствии он указывает на одного из них – сенешаля молодого короля (сенешаль – чиновник, заведовавший внутренним распорядком при дворе). В 1170-х годах им был Питер Фицгай. Возможно, это и есть третий участник заговора.

Обвинения, выдвинутые против Маршала, обрели две формы. Во-первых, было высказано предположение, что Уильям нагло превышает свои полномочия и крадет славу, по праву принадлежащую молодому королю. Маршал не только собрал собственную военную свиту, но также использует собственного герольда, Генриха ‘li Norreis’ (Северянина) и боевой клич Dex aïe lei Marschal – дерзкая и опрометчивая модификация боевого клича молодого короля Dex aïe. Описание второго преступления, якобы совершенного Уильямом, было более прямым. Было сказано, что он вступил в связь с королевой (il le fait a la reïne), что в буквальном переводе означает «он сделал это с королевой».

Пятеро заговорщиков, решивших очернить имя Маршала, действовали очень осторожно. Посчитав слишком рискованным идти с обвинениями прямо к молодому королю, они стали распространять слухи, избегая открытых заявлений. Питер де Прео, один из пяти братьев Прео, служивших в mesnie, услышал эти слухи и немедленно предупредил Уильяма. Он настаивал, что Уильям должен быть настороже и предпринять упреждающие меры, объяснившись с молодым королем, пока тот его не возненавидел. Но Маршал отказался. Со временем Адам, Томас и другие заговорщики нашли посредника для выполнения своей грязной работы – молодого человека, пользовавшегося доверием короля, – Ральфа Фарси. Ральфа пригласили на собрание заговорщиков, как следует напоили и рассказали о преступлениях Маршала. Семена были брошены в благодатную почву. Тем же вечером еще не протрезвевший Ральф рассказал обо всем Генриху, и хотя король сначала не поверил, но, когда его рассказ подтвердили пятеро заговорщиков, волей-неволей задумался.

Вероятно, у молодого короля все же оставались сомнения. Он не выказал ни слепой ярости, ни насилия, а просто стал относиться к Уильяму с холодной отчужденностью. В утонченной атмосфере королевского двора, где публичная демонстрация милости являлась главной для поддержания высокого статуса придворного, эта внезапная перемена была весьма неприятной. В «Истории» говорится, что «король был очень расстроен и недружелюбен к Маршалу, отказывался говорить с ним». Вскоре всем окружающим стало очевидно, что Уильям больше не пользуется расположением короля и влиянием при дворе. Совсем наоборот: теперь Генрих всем сердцем его ненавидит.