— Потом все равно узнают.

— Ну и что же? Разве ты недостаточно хороша, чтобы взять тебя и так? Что в этих Зитарах особенного… Если бы мы хотели, наш Фриц мог бы стать таким же капитаном, как Ингус.

На этот раз матери не удалось так скоро убедить Лилию. Но когда она продолжила разговор об этом и на второй, и на третий день, дочь начала сдаваться. Почему, в самом деле, не попытаться? Мать права: ожиданием и застенчивостью не добьешься ничего. Все имеют право на счастье; к кому оно не приходит само, тот завоевывает его в борьбе.

С очередным рейсовым пароходом, шедшим в Ригу, Лилия Кюрзен отправилась в путь, чтобы выяснить в Зитарах обстановку. Она захватила с собой небольшой узелок с одеждой и бельем, так как не собиралась там остаться. «Дзинтарс» в этот момент уже покачивался на водах Каттегата, и молодой штурман становился все жизнерадостнее, по мере того как убеждался, что темная грозовая туча прошла стороной.

4

Лодочник, доставивший на пароход несколько пассажиров, свез Лилию на берег. Был тихий и теплый июньский полдень. Рыбаки снимали с кольев высохшие сети, какой-то дед красил на взморье лодку, и его со всех сторон окружили дети. Лилии казалось, что она попала в царство глухонемых: каждый молча делал свое дело. Не слышно было криков детей; чайки, спрятав голову под крыло, дремали на отмелях; и ни малейшая рябь не нарушала покоя морской глади. Лилия расплатилась с лодочником и, узнав у него, как пройти в Зитары, направилась песчаной тропкой через дюны. Слева от тропинки текла река. В кустах щебетали птицы, тихо струилась вода, над ней летали стрекозы, иногда с глухим гудением проносились шмели. Взобравшись на гору, Лилия увидела на берегу реки какой-то дом и догадалась, что это Зитары. На реке в зарослях камышей плескался выводок уток; за хлевом, где зеленела конопля, среди многочисленного семейства топтался, распустив хвост, старый индюк; на верхушке флагмачты неподвижно застыл парусник, а около каретника под телегой лежала собака и тяжело дышала, высунув красный язык.

Лилия поправила волосы. Всю дорогу она чувствовала себя спокойно, но теперь, когда цель была близка, вдруг сильнее забилось сердце, и решительную девушку охватила робость. Ей было всего двадцать лет, а то, что она собиралась сегодня предпринять, требовало сильного, закаленного характера. Матери легко давать советы — не ей пришлось ехать к Зитарам. Хоть бы злоба или досада появились — это облегчило бы задачу. И погода сегодня, как нарочно, такая тихая! Если бы лил дождь, а морской ветер, гоняя по небу свинцовые тучи, гнул деревья на дюнах, и у нее в душе появились бы суровость и смелость. Тропинка спускалась под гору, но Лилии казалось, что она поднимается на скалистый обрыв.

— Komm, Ами, komm![15] — послышался внизу чей-то голос. Лилия увидела молодую девушку, шедшую в ее сторону. Собака нехотя встала, потянулась и с безучастным видом последовала за девушкой, которая продолжала говорить ей что-то по-немецки.

«Вероятно, дачница…» — решила Лилия, медленно шагая навстречу девушке. Около конопляника они встретились. Эльза успокоила заворчавшую собаку. Лилия поздоровалась с ней по-немецки и спросила, это ли дом Зитаров.

— Да, — с готовностью ответила Эльза. Несложным вопросом, произнесенным на немецком языке, Лилии удалось завоевать уважение и благосклонность девушки. — Вам кто нужен?

— Дома ли госпожа Зитар?

— Да, конечно. Идемте, я вас провожу к маме. Перестань, Амис! Не бойтесь, барышня, он не кусается.

Значит, эта стройная девушка — сестра Ингуса. Лилия, следуя за Эльзой, украдкой разглядывала ее. Она была немного похожа на Ингуса, только походка у того не такая самоуверенная и черты лица грубее. Его сестра, должно быть, барышня гордая. Узкая шерстяная юбка, белая блузка и туфли на высоких каблуках говорили о том, что она не простая крестьянская девушка. Волосы собраны в узел на затылке и заколоты красивым гребнем, украшенным мелкими блестящими камешками, на правой руке золотой браслет, в левой — пестрый зонтик. А тут еще обращение к собаке на немецком языке. Лилия в душе порадовалась, что брала уроки у госпожи Гаусман. Сегодня она впервые убедилась в пользе этих занятий.

— Вы, вероятно, приезжая? — спросила Эльза, осматривая костюм Лилии. Тонкое светло-синее платье, соломенная шляпа с двумя вишнями, черные остроносые ботинки на шнурках — все было прилично и каждая вещь достаточно добротна, но в целом все как-то не сочеталось между собой. Следовательно, она не горожанка и приехала не затем, чтобы снять комнату на летние каникулы. А узелок?

— Да, я приехала на пароходе, — ответила Лилия, неизвестно почему краснея. — У нас в этом году будет плохой урожай яблок. Червь напал на цвет.

— Да? Не знаю, как у нас. Вы издалека?

Лилия тихо произнесла название местечка.

— Вот как? — заинтересовалась Эльза. — А у меня брат там учился в мореходном училище.

— Да, я знала его. Он у нас жил.

— Ах, как приятно! Тогда вы нам сможете многое порассказать. Ингус сам больше молчит.

— Он дома?

— Нет, он еще в прошлом месяце ушел в плавание. Теперь уж, наверное, они далеко отсюда. Как хорошо, что вы приехали! Вы же не уедете сразу?

— Увидим, как будет. Возможно, что я… смогу некоторое время задержаться.

— Куда вы направляетесь?

— У меня дела в здешних местах.

— Ах, вот что! Пожалуйста, заходите, я сейчас позову маму. Постарайтесь устроить дела так, чтобы немного погостить у нас. Я занимаюсь немецким языком, но дома нет никого, с кем бы можно было поболтать.

Эльза ввела Лилию в гостиную и предложила сесть, а сама прошла в соседнюю комнату. Сидя на мягком кресле, Лилия осматривала комнату. Плюшевые сиденья, тяжелая шелковая скатерть с золотистой бахромой, по стенам картины и фотографии, дорогие обои, широкие дорожки на полу — все говорило о состоятельности семьи. Такой занавески с вытканным посередине парусником не было даже у местечкового врача. А стенные часы с золоченым маятником Лилия видела впервые. Печь была облицована цветными изразцами, а вокруг висячей лампы переливались прозрачные стеклянные подвески, похожие на сосульки, застывшие на утреннем морозе после оттепели. Здесь неплохо бы пожить…

Она не успела еще всего осмотреть, как вернулась Эльза. За ней следовала полноватая женщина средних лет с покрасневшими от сна веками и помятой правой щекой, на которой еще виднелся отпечаток кружева наволочки.

— Вот эта барышня, мама, — представила Эльза.

Лилия встала и смущенно пожала госпоже Зитар руку. Альвина недоверчиво взглянула на узелок, который Лилия не выпускала из рук, затем, приветливо улыбнувшись, предложила гостье сесть.

— Значит, вы