— Он вам потому и не велел говорить? — тихо спрашивает господин Тэйн.

— Он посчитал, видать, что для меня это будет… слишком больно, — отвечает Дестин. — И стыдно, наверное… взрослый же парень, а как маленький…

Ты стоишь неподвижно, словно какой-нибудь фонарный столб. Если кому и должно быть стыдно, так это тебе. Заподозрить друга в предательстве! А ведь он тебя защищает. Придумал эту нехитрую историю, не постеснялся себя полным болваном выставить…

Все ради тебя.

А ты?

* * *

Хорошо иногда просто пройтись по городу. Особенно когда вечер. Недаром ведь говорят, что красивей Тэрлина может быть только Тэрлин.

Это и в самом деле так. Один королевский дворец чего стоит! Да на него часами любоваться можно! Кажется, он весь соткан из того тайного очарования, коим иногда полнятся взоры красавиц. Из какого-то обещания чуда. А Коронационные Ворота? Древние, священные Ворота, по слухам, появившиеся едва ли не раньше дворца и даже города? Ворота, сложенные из неизвестного камня — а некоторые болтают, что и вовсе из одной чистой магии, навек застывшей в каменном величии. Ворота, которые открываются всего один раз в тысячу лет, приветствуя нового Владыку Зари…

Поздние осенние дожди отступили, унося в дырявых карманах нахальные ветры, Тэрлин полнится ожиданием грядущей зимы и снега. Ее неспешная, мягкая поступь уже слышна в подкрадывающихся ночных заморозках, в еще сильней придвинувшихся к земле небесах… «Я иду… иду!» — пишет она изморозью на стеклах. Еще два-три неслышных шага, и зима торжественно войдет в Тэрлин. Такая же юная и древняя, как и он.

Хорошо иногда просто пройтись по городу.

Особенно теперь, когда маги наловчились покрывать дома тончайшим полупрозрачным шелком. Древние, века назад построенные здания проступают сквозь этот зачарованный шелк, словно таинственные корабли, плывущие в бесконечность. Особенно потрясающе они выглядят — вот как сейчас — в сумерках, освещенные светом звезд и уличных фонарей.

Что ж, зато и денег эта красота стоит столь же потрясающих. Говорят, будто магов, умеющих как следует это творить, еще недавно было не так уж и много. И тут дело даже не в силе: кое-как завернуть дом в огромный кусок шелка, да зачаровать шелк, чтоб от дождя и снега не испортился, — много хитрости не надо. А вот сделать так, чтобы дом после этой манипуляции смотрелся произведением искусства, — тут и впрямь потребен не просто маг, но художник.

С этого все и началось. Раз это так дорого и мага нанять трудно, значит, это модно, престижно и все такое прочее… А раз это модно, престижно и сосед себе такое уже купил… столичные богачи положительно сошли с ума на драпировке своих домов.

Высоких лордов это, разумеется, не коснулось и не заинтересовало. Они были выше этой вульгарной роскоши для простолюдинов, а вот обычные богатые люди…

На сами дома ты, положим, уже насмотрелся, а вот посмотреть, как маги работают…

Их двое. Ученик, который, собственно, и работает и… старший ученик, который наблюдает и контролирует. Ученики, конечно, не тебе прошлому чета. Из тех, кто выдержал все эликсиры и уже проучился под надзором опытных наставников не один год. Но все равно ведь — ученики!

Ты в изумлении смотришь на двух учеников, которые без контроля старшего делают столь сложную работу. Один мальчишка аккуратно укутывает дом сумеречным сиянием, а другой смотрит, время от времени что-то указывая первому.

«Не может быть! — ошеломленно думаешь ты. — Два ученика! Два ученика, без какого бы то ни было контроля со стороны наставника!»

Тебе припоминается — так, словно это было лишь вчера, припоминается — все, чему тебя успели научить в школе магии, пока твоя полная непригодность к дальнейшему обучению не проступила достаточно ярко…

«Так ведь просто не бывает! Не может! Не должно быть! Два ученика! Без присмотра!»

«Увы, — вздыхает старик. — Все бывает на этом свете. Даже то, чего быть не может. Сам же слышал, что деньги за это платят совершенно сумасшедшие, настоящих мастеров не хватает, а богачи требуют. И платят. С ними ссориться себе дороже, а деньги есть деньги, они всем нужны, даже магам. Вот небось и посылают учеников, чтоб везде поспеть и управиться. А то ведь богачи, чего доброго, из-за границы магов выписывать начнут, а те приедут да и останутся. Подкупят во дворце кого надо, убедят Владыку Зари, что безопасны, — и порядок. А нашему Ордену такое не с руки. Этих мальчишек чему другому, может, и вовсе не учили, зато с шелком этим, должно быть, не каждый магистр так, как они, управится».

Дом медленно окутывается сумеречным сиянием. В свете уличных фонарей он особенно прекрасен.

У младшего ученика на лбу выступают капельки пота, внезапно ты ловишь его тяжелое дыхание. Он что-то говорит старшему.

— Что? — недовольно переспрашивает тот.

— Живот прихватило, — жалуется младший.

— Нашел время, — хмурится старший. — Заканчивай давай…

Неприятный холодок недоброго предчувствия пробегает у тебя по спине.

На какой-то миг ты переключаешь зрение и видишь чаруемый дом как руну.

Не заорать тебе удается с большим трудом.

Потому что чары вышли из-под контроля. Полностью вышли. Совсем. Потому что огромный трехэтажный особняк… особняк, в котором горят огни, играет музыка и шумно веселятся люди… небось гости хозяина, празднующие украшение дома… верхние два этажа все еще остаются каменными, а вот нижний… стены медленно тают, превращаясь в тот самый шелк, который их окутывает… еще несколько мгновений… несколько вдохов… несколько выдохов… последние песчинки истекающего времени с грохотом барабанят в двери преисподней… людей в доме уже не спасти… справиться с заклятьем мальчишка просто не сможет… не сумеет… он и в самом деле мастер, но еще слишком юн, чтобы терпеть боль, не теряя концентрации… а этот самоуверенный наглец рядом с ним… этот просто не успеет ничего понять… а потом будет поздно… поздно…

Все это, словно молния, проносится в твоей голове.

Все эти люди внутри… тебе нет до них дела… тебе вообще нет дела до богатых и знатных, ни один из таких, как они, тебе не помог, когда ты сидел с протянутой рукой…

И ведь нельзя же, чтоб маги тебя заметили… чтоб они поняли…

Все эти люди внутри… до которых тебе нет никакого дела… вот-вот умрут просто потому, что ты ничего не сделал…

Твоя левая рука уже лепит руну из воздуха, а правая достает из пустоты рунный нож.

Просто потому, что иначе нельзя! Просто потому, что эти веселящиеся богатые засранцы ни в чем не виноваты! Просто потому, что другого выхода нет!

Рунный нож скользит легко и бездумно, ты не смеешь ошибиться, не смеешь, не смеешь…

Младший ученик с отчаяньем смотрит на дом, его руки мечутся в бесполезном усилии, он что-то кричит старшему и получает в ответ подзатыльник, тогда он оборачивается и смотрит на тебя. Ты навсегда запомнишь этот жалкий и страшный взгляд, взгляд человека, уже считающего себя убийцей. Он смотрит на тебя с судорожной жаждой и пониманием… он знает, что ты можешь его спасти… если захочешь. Тебе становится жутко от этого внезапного понимания, но что-то менять уже поздно, да и нельзя ничего менять! Руна вылетает из твоей ладони и, кувыркаясь, летит к гибнущему дому. К беззаботно веселящимся, ни о чем не подозревающим людям…