Одно из величайших событий в моей карьере — день, когда я вела «В субботу вечером». Уверена, куча стендап-комиков мечтает о том, чтобы прочитать открывающий шоу монолог. Я-то точно мечтала с самого детства. На то, чтобы все написать, отрепетировать и выступить, у тебя неделя. И все. Одна нереальная, битком набитая неделя, чтобы осуществить мечту. Неделя, чтобы носиться по коридорам в историческом здании, где толпится народ. За всю карьеру со мной не случалось ничего более волнующего. Но не стану врать, эти семь дней меня вымотали — в, можно сказать, спортивном смысле. Почти не спишь, постоянно ешь (ну, вот я — ела), всю неделю только пишешь, переписываешь, репетируешь, примеряешь парики, меряешь костюмы, снимаешь промо, позируешь для фотографий, переписываешь, думаешь, не сходить ли в душ, решаешь вместо этого поспать, устраиваешь читку, репетируешь — и все заново. А вечером, когда выходит шоу, ты в буквальном смысле бегаешь или мечешься целых полтора часа. Стендап — это живое представление, но «ВСВ» — это живое представление на метамфетамине.

К ночи субботы я была живым трындецом, но я никогда не была счастливее. Моя любимая сцена — та, что написали Ванесса Байер и Мик Дэй, про двух слишком жизнерадостных стюардесс (их играли мы с Ванессой), которые поют все объявления в самолете, а потом их внезапно высасывает за борт — одну за другой. Прямой эфир не позволяет привлекать дублеров, так что нам с Ванессой пришлось бросаться из двери самолета, чтобы сцена получилась. Я в душе клоун, и опыт соревнований по волейболу не прошел даром, так что у меня проблем не было. А вот Ванесса забоялась. Мне страшно хотелось начать шоу этим скетчем, так что я сгребла ее за плечи и сказала: «Ванесс! Придется нам пострадать, поняла?»

После нескольких репетиций мы обе исполняли трюк довольно уверенно. Но потом, в пятницу, монтировщики поставили самолет на подиум, из-за чего проем двери, в которую мы прыгали, опустился на целых двадцать сантиметров. Да ну, ерунда, подумала я с идиотской уверенностью. Ванесса первой поднялась, чтобы попробовать прыгнуть из новой двери, и у нее все получилось идеально. А потом, когда настала моя очередь, я приложилась головой точно в дверь. Все ахнули, когда я рухнула на маты и лежала, не шевелясь. Первая моя мысль: «Придется работать с пластырем по всему лицу и шишкой на лбу». А вторая: «Так, а ну-ка, пройдем эту херню еще раз. Надо все отработать!» К этой стадии своей карьеры я уже вполне профессионально падала рожей вниз и вставала, становясь сильнее. Мне приложили к лицу лед, дали обезболивающее, и мы отрепетировали сцену еще раз десять. Каждый раз, вылетая из двери, я падала на маты все тяжелее. Но оно того стоило. Плечо у меня потом болело несколько месяцев, но эту сцену я люблю больше всех скетчей, отснятых на камеру.

Постояв на одной из самых прославленных сцен и проведя лучший вечер, какой только может представить себе комик — перед живой аудиторией в несколько миллионов, — я проснулась на следующее утро, в полной готовности снова выехать в тур. Мое выступление в «Субботнем вечере» и специальное выступление на НВО показали с разницей в неделю, так что снова вернуться к турне было важно, как никогда. За эти два концерта я сожгла все свои шутки — в том смысле, что они прошли на огромную аудиторию ТВ, так что больше их использовать было нельзя: люди их знали. Комики отличаются от музыкантов тем, что от них всегда ждут новенького. Никто не хочет слушать величайшие хиты, так что я вернулась на исходную позицию. Требования в комедии — изматывающие и сложные, но я ничего другого не хочу. Когда приходится начинать все заново, это и вдохновляет, и учит смирению — а отдача идет еще лучше. Чувствуешь себя таким молодцом, когда наберешь достаточно материала — по шутке за раз — на целое выступление. А когда снова оказываешься на нуле — неважно, кто ты; просто начинаешь, твою мать, заново. Это самое страшное ощущение в мире — когда ты пустой. Даже величайшие, даже самые закаленные комики боятся, что больше никогда не напишут удачную шутку. Но просто берешь и работаешь.

А это значит, что надо отправляться в дорогу и выходить на сцену. Я знаю, что повторяюсь, но это мой первый совет комикам, которые только начинают и спрашивают меня, как добиться успеха. Идите на сцену! Если у вас в городе нет клуба комедии, сделайте! Найдите место, где есть сцена и микрофон, и встаньте перед как можно большим числом людей. Забронируйте столько часов, сколько сможете. Я так и сейчас делаю. Не вру: платят мне прилично, но даже в выходной я иду на сцену в дрянных зальчиках, рок-клубах, джазовых залах, где угодно. Постоянно работайте, чтобы стать лучше. Я давно этим заболела, и с годами оно не притупилось.

Как бы тяжело вы ни трудились, в какой бы форме себя ни держали, ваша популярность и продажи билетов будут то расти, то сходить на нет. Но я с огромной гордостью могу сказать, что сейчас, в 2016-м, когда я это пишу, я выступаю со стендапом на стадионах, где помещается от десяти до пятнадцати тысяч человек. Я рассказываю шутки там, где играют матчи НБА и НХЛ. На меня полностью распродали Мэдисон-сквер-гарден! (Не верится, что я это только что напечатала.) Эти концерты на стадионах для меня всегда открывает один и тот же комик, Марк Норман, с которым я проработала уже семь лет. Мой брат Джейсон тоже открывает концерт со своим джазовым трио, в дороге я общаюсь с его женой Кейси, одной из своих лучших подруг, которая помогла мне отредактировать эту книгу. Их дочь, моя племянница, тусуется с нами за сценой. Иногда приходят и моя сестра Ким, и ее муж, Винни. Я останавливаюсь в хороших гостиницах, у меня свой автобус для турне, или я летаю первым классом, а иногда на частном самолете. По-моему, мне невероятно повезло, но я понимаю, что нельзя слишком расслабляться или думать, что так будет всегда. Однако сейчас я наслаждаюсь каждой минутой. Так круто выходить на сцену, когда Марк меня объявляет, обнимать его, смотреть на людей и отдавать им все, что у меня есть. Каждый вечер перед выходом на сцену я клянусь, что сегодня отработаю самое лучшее шоу в жизни. Я по-прежнему проваливаюсь и по-прежнему срываю аплодисменты. В любом случае зритель даст тебе понять, что к чему. Есть в этом и мазохизм, и благородство. И я не хочу останавливаться, никогда.

1. Если она проститутка и следующий уже ждет, но даже в этом случае лучше спросить у нее.

2. Если она торопится и орет, что у нее нет на это времени.

3. Если вы в самолете или где-то на людях. Если вам не прилетит за секс на людях, вставьте и выньте. Но не забудьте позаботиться о ней, когда доберетесь домой.

4. Если вы поняли, что в комнату сейчас зайдут ваши дети или родители. Но опять же, позаботьтесь о ней потом.

5. Если у нее свело мышцу или если она захотела есть.

Примечание: Можно не добиваться, чтобы женщина кончила во время секса, если она у вас кончила до него. Я, например, вообще-то не могу кончить по-настоящему при пенетрации. Так что надеюсь, вам будет приятно навестить мой клитор до основного мероприятия!

Вот и настало время рассказать вам про Дэна, которого я уже упоминала в этой книжке. Я долго думала, что он — любовь моей жизни, но позволяла ему себя обижать так, что до сих пор не понимаю, как это вышло. Мы познакомились, когда мне было восемнадцать, и я на него сразу запала. Он мог просто так раздеться и бегать, и ему не было стыдно. У нас было много общего, особенно в том, что касается бесстыдства голышом. По-моему, нагота может быть и прекрасной, и смешной, поэтому при первой возможности я изображаю у себя в шоу поросёнка Порки — то есть, короче говоря, если сцена позволяет, я отжигаю в длинной рубашке без штанов и без белья. Как бы то ни было, Дэна отношения со мной не привлекали, и я делала вид, что меня они тоже не интересуют.