— Это от перемены климата.

— И высоты, — добавляет молодой человек, чьи томные глаза еще больше расширились и потемнели.

Ночная Роза не хотела видеть своего ребенка. Сразу после рождения его должна была усыновить неизвестная супружеская пара, но, поскольку он умер, ей его показали. У нее был жар, сильный жар…

Теперь она чувствует себя хорошо. Рядом с путями кое-где лежат белые коврики снега, это первый настоящий снег, который она видит нынешней зимой. Она разглядывает его.

Поезд дрожит, испускает странные звуки, похожие на пронзительное стрекотание какого-то насекомого. Он поднимается все выше и выше, в тень гор (часы Ночной Розы показывают без десяти минут десять), а вот и солнце — разлилось по околице встречной деревушки. Но поезд здесь не останавливается.

— Нам повезло! — замечают пассажиры. — Слава Богу, это экспресс.

В Санта-Мария-Маджоре солнце уже светит вовсю. Она надевает темные очки, массивные, дорогие. Ей нравятся их янтарно-коричневые стекла, сквозь которые все краски кажутся еще ярче.

Но и здесь поезд тоже не делает остановки. Они слегка озадачены:

— Надо же, самый большой курорт во всей местности!

— La Madona de Re! — возглашает вдруг старая дама, словно внезапно проснувшись. — Двести лет назад один игрок в шары, придя в ярость от проигрыша, запустил шаром во фреску с изображением Пресвятой Девы, и у нее брызнула кровь со лба. С тех пор эта фреска считается чудотворной, а Мадонну так и показывают с пораненным челом и тремя розами в руках.

— Три розы из Кьянти! Роrсо Dio, я лично в такое не верю! — объявляет молодой человек.

— Мадам, не обращайте внимания, у итальянцев это самое любимое ругательство, — с улыбкой говорит лыжница.

Окна вагона густо запотели, пейзаж пропал из вида.

— Как грустно! — вздохнула старая дама.

— А потом они построили для нее большую церковь, — добавляет Ночная Роза. — Но все знают, что чудеса не есть догмат веры.

Старая дама молчит, она протирает веки, подмазанные темным карандашом. Молодой человек скрылся в туалете. Он возвращается оттуда мертвенно-бледный, — может, ему плохо?

— Послушайте, здесь что-то странное творится.

— Вы, кажется, бросили свои противные насмешки над чудесами? — шутит рыжая дама.

Солнце бежит за поездом по верхушкам деревьев. Лес светится так, что невыносимо смотреть.

— Ах! — восклицает Ночная Роза. — Вот именно такими я в детстве представляла себе райские кущи.

Поезд опять пронзительно вскрикивает, солнце прячется за горой. «Мы погружаемся в тень». Она снимает темные очки, смотрит на молодого человека.

— Во-первых, я не смеялся. А во-вторых, происходит что-то непонятное, — с трудом говорит тот.

Попутчицы замечают, что у него трясутся руки.

— Мы едем по траве! Прямо по траве! И по снегу!

Женщины недоуменно хмурятся: он, верно, разыгрывает их?

— Нет, он не шутит, — говорит Ночная Роза. — Мы и вправду едем по папоротнику, по скалам…

И тогда молодой человек кричит:

— В туалете есть дырка в полу, и в ней — пустота!

Женщины все еще изумленно смотрят на него, они ничего не понимают. Дырка — в туалете? Они оборачиваются к окну:

— Вы с ума сошли! Там все нормально.

— Откройте!

Он бросается опускать раму, рвет на себя медные ручки. Но они застыли от мороза.

— Дверь!

Дверь тоже не открывается.

— Давайте спросим у контролера. По-моему, вы просто маньяк или…

— Скоро по вагонам провезут буфет на колесах «Чай-шоколад», — говорит рыжая челка.

— Нет, его время уже миновало, — отвечает Ночная Роза.

Им пока еще не страшно. Просто как-то неуютно и почему-то хочется спать. Но они одолевают беспокойство и с презрением смотрят на молодого человека. Тот уныло грызет ногти в наступившей тишине.

Поезд мчится сквозь полосы мрака и света. Заиндевевшие деревья слепят глаза Ночной Розы. Она снова надевает очки. Овцы слизывают бриллианты с травы. На дне ущелья потайные воды, никогда не видевшие солнца, безмолвно текут под коркой льда; другие, бурные, вольные, обтачивают гранит скал. Однако и эти каскады застывают на глазах, обрекая долину на безнадежную немоту.

Стелла тоже встает и выходит из купе.

— Я там ничего не разглядела, — шепчет она, вернувшись.

Лицо ее слегка посерело, но держится она спокойно.

— Мне кажется, мы словно по воздуху летим, — робко замечает старая дама. — Конечно, у современных поездов такие прекрасные рессоры…

Ночная Роза вдруг замечает, что трава на лугах по-весеннему зелена. Или может, она здесь никогда не блекнет?

— Это восьмого-то января?!

— Да, но тут это вполне естественно.

Молодой человек иронически оглядывает своих попутчиц:

— Вот видите! У нас даже паспортов не спросили, а ведь поезд опять пересек границу. Мы уже снова в Швейцарии…

— В итальянской Швейцарии, — сухо уточняет старая дама.

— Да приглядитесь же, если вы на это способны! — взывает он. — Ну, куда подевались путевые столбы, шлагбаумы, мосты? Вы их видите?

Дамы смотрят в окно. Действительно… ни столбов, ни ограждений, ничего.

— И это вы тоже считаете нормальным?

— Сами вы ненормальный! — вопит старая дама:

— Ночная Роза, идите-ка сюда! — зовет молодой человек, потянув ее за руку.

— Вы знаете?.. (Она думает: откуда ему известно мое имя?)

Он подводит ее к окну. Теперь он пугающе спокоен. И она видит: поезд плавно сворачивает к противоположному склону ущелья, туда, где он никогда не ходил. Она может измерить взглядом глубину пропасти, она знает, что моста под ними нет.

— Да, — говорит она, — я поняла.

— Вот так! — откликается молодой человек.

И они храбро улыбаются друг другу.

А там, сзади, три остальные женщины сидят в полуобмороке, тесно прижавшись друг к дружке, превратившись в одно испуганное существо. Они больше не разговаривают, никого не видят вокруг. Они отказываются понимать. Они думают, что спят и что все это им снится.

Но вот ущелье раздвинулось, открыло глазу долины и черно-белые деревушки.

— Уже подъезжаем! — удивляется Ночная Роза.

К ней снова вернулось ощущение реальности, и она не хочет вспоминать увиденное. Встав, она хватается за свой саквояж.

— Но вы же знаете, что поезд не остановится.

Молодой человек говорит это уверенно и серьезно. Роза огорчается: