грустит и злится одновременно. Никки внимательно посмотрела на Джейсона. Он сразу сменил тему: — Тут есть местечко, где готовят вкуснейшую пиццу для гурманов.

Заведение находилось где-то рядом; по дороге им попался книжный магазин под названием «У Салли», и в глубине сознания Никки что-то шевельнулось.

— Давай зайдем? Хочу посмотреть, нет ли у них кое-чего, — попросила она.

— Почему бы нет, — ответил Джейсон.

Он сразу направился куда-то вглубь магазина, а Никки устремилась к прилавку, где спросила, есть ли в продаже «Дневники и наброски Беатрис Поттер». Продавщица проверила по компьютеру и сказала:

— У нас нет. А на букинистических сайтах в Интернете вы искали?

— Да, — ответила Никки. Она даже нашла два экземпляра, но в очень плохом состоянии, с рваными корешками и потрепанными страницами. Один — разбухший, с морщинистыми страницами — был испорчен водой, точно кто-то уронил его в ванну.

Девушка поблагодарила продавщицу и отправилась на поиски своего спутника. Джейсон болтался в отделе «Восточная философия». Никки помахала ему рукой и направилась в отдел «Антологии». И, просматривая заголовки, она так и слышала выразительные голоса саутолльских рассказчиц, неторопливо раскручивающих сюжеты своих чувственных историй.

Она подошла к Джейсону.

— Что ты искала? — поинтересовался он.

Никки рассказала ему про книгу Беатрис Поттер.

— Это было в маленьком книжном магазинчике в Дели, от пола до потолка забитом учебниками и романами. Там можно провести целый день.

— Не помнишь, как он называется?

— Нет. Помню только, что он находится на Коннот-плейс за каким-то бутиком в отреставрированном колониальном здании.

— Под это описание подойдет по меньшей мере десяток тамошних книжных, — улыбнулся Джейсон. — Люди едут на Коннот-плейс, чтобы избежать обычной делийской давки, а мне больше по душе тележки и уличные прилавки, которые каким-то образом находят себе место в центре города.

— Ага, это здорово… Но знаешь, мне больше всего хочется получить именно тот экземпляр, с Коннот-плейс, а не какой-то другой. До сих пор помню, что на обложке было чайное пятно в форме листочка. Папа взглянул на книжку и сказал: «Она даже не новая». И я ужасно разозлилась. Меня взволновало содержание книги, а он видел только испачканную обложку.

Они вместе направились к кассе, где Джейсон оплатил выбранную книгу под названием «Японская философия».

— Теперь я собрал всю серию, — объяснил он Никки, пока кассирша пробивала чек. — Остальные у меня уже есть: «Китайская», «Индийская», «Западная» и «Исламская». Да, и «Сикхская», конечно, тоже. Но у меня и помимо нее целая полка отведена под книги по сикхской философии.

«Умник», — с воодушевлением подумала Никки.

— У тебя религиозные родители? — спросила она.

— Не то чтобы очень. Не фанатики, но традиции чтут. Именно это побудило меня в первую очередь изучить сикхизм. Мне казалось, что большинство правил, которые определяют всю их жизнь, не имеют никакого отношения к религии. Я стал читать Священную книгу, чтобы иметь возможность спорить с ними.

— Уверена, что им это пришлось по душе.

— Само собой, — усмехнулся Джейсон. — Время от времени мои родители, пусть неохотно, но берутся за освоение нового, хотя это тяжелый труд. А твои?

— Мама больше привержена традициям. Похоже, она считала и считает, что ее долг беспрестанно обуздывать меня. А папа думал иначе, поддерживал. Когда он умер, было нелегко.

— Значит, вы были близки? — спросил Джейсон и тут же торопливо прибавил: — Прости. Глупый вопрос. Я терпеть не мог, если мне задавали такой же, когда мама болела. Словно наши отношения имеют в данном случае какое-то значение: она же моя мама, неважно, близки мы или нет.

— Все в порядке, — сказала Никки. — Да, мы были близки. Отец всегда был на моей стороне, но перед тем как он умер, мы поругались. Я бросила юридический факультет. Папа пришел в ярость, но кричать на меня не стал. Только я никогда раньше не видела его таким удрученным. Мы перестали разговаривать, а потом они с мамой уехали в Индию — подальше от всего этого. Ну и ему стало плохо с сердцем.

Никки говорила спокойно, будничным тоном, но когда закончила, то почувствовала, как в глазах закипают слезы. Она запаниковала. Неужели разревется из-за папы прямо на первом свидании?

— Прости, — выдавила она.

— Эй! — проговорил Джейсон. Они подошли к небольшому скверику с железной скамейкой, обращенной в сторону улицы. Джейсон указал на эту скамейку, и Никки кивнула. Она была рада, что, когда они сели, ее лицо оказалось в тени. Слезы понемногу отступили.

— Мне тяжело, потому что всё произошло внезапно и я так никогда и не узнаю, примирился папа с моим поступком или нет. Мама ужасно дергается, когда я пытаюсь выяснить, какими были последние минуты жизни отца, из чего следует, что он так и не оправился от нанесенного мной удара. Не знаю, что мучительнее: угрызения совести или боль утраты. И не понимаю, что вообще должна испытывать…

— Боль утраты, я полагаю, — сказал Джейсон. — Нет смысла себя винить.

— Но если бы я не бросила учебу…

— Нельзя приносить себя в жертву, — перебил ее Джейсон. — Я это понял. Мои родители взбесились бы, если бы я бросил инженерную школу. К счастью для них, мне там действительно нравилось. Но так терзаться, гадая, что произошло бы, реши ты остаться на юридическом, бессмысленно. Скорее всего, ты была бы несчастна.

Никки сделала глубокий вдох, и ей показалось, будто камень с души свалился. Заверения молодого человека не были для нее чем-то новым; после смерти отца Олив уже заводила с ней подобный разговор. Но Джейсон был первым пенджабцем, который попытался убедить девушку в правильности принятого ею решения. Только теперь Никки пришло в голову: она ведь подсознательно ожидала, что ее спутник выскажет те же опасения, что и Минди: «Речь идет о долге». Но на его лице было написано понимание.

— Спасибо, — проговорила девушка.

— Не за что. К сожалению, все и всегда допускают ошибки и не оправдывают ожидания родителей. С этим нужно просто смириться.

— Уж с тобой-то, с первенцем и умницей-инженером, наверное, не было таких проблем, — поддразнила Джейсона Никки. Возможно, виной тому была игра огней, но в свете фар проезжающей мимо машины она увидела, как исказилось лицо парня. Он рассмеялся, но несколько запоздало. Никки охватило любопытство, однако она чувствовала, что еще не время выведывать подробности. — Шучу, — добавила она.

— Я догадался. Но не всё было так гладко — на меня здорово давили. Мне с самого начала пришлось ставить галочки в каждой клеточке успеха. Сразу вспоминаются банановые чипсы.

Никки озадаченно уставилась на собеседника.

— Что-то я не врубаюсь.

— Видишь ли, в подготовительной группе детсада выяснилось, что я левша.