— Есть у тебя веревка?

Гребенников, пошарив в кармане, ответил отрицательно.

— Оторви шнурок от занавесей да зажги огонь! — проговорил Шишков.

Когда шнурок был принесен, Гурий связал им ноги задушенного князя из боязни, что князь, очнувшись, может встать с постели.

После этого товарищи принялись за грабеж; из столика они вынули: бумажник, несколько иностранных золотых монет, три револьвера, бритвы в серебряной оправе и золотые часы с цепочкой.

Из спальни с ключами, вынутыми из ящика стола, Шишков с Гребенниковым направились в соседнюю комнату и приступили к железному сундуку.

Но все их усилия отпереть сундук не привели ни к чему. Ни один из ключей не подходил. Тогда они стали еще раз пробовать оторвать крышку, но все напрасно — сундук не поддавался.

Со связкой ключей в руке Шишков подошел к письменному столу и начал подбирать ключ к среднему ящику, Гребенников ему светил.

Но вот Гурий прервал свое занятие и начал прислушиваться: до него явственно донесся шум от проезжающего экипажа. Гребенников бросился к окну, стараясь разглядеть, что происходило на улице.

— Рядом остановился… господин… Пошел в соседний дом, — проговорил почему-то шепотом Гребенников.

Вдали послышался еще шум пролетки. На лицах Шишкова и Гребенникова выразилось беспокойство.

— Надо уходить… скоро дворники начнут панели мести, и тогда крышка! — проговорил Гурий, отходя от письменного стола.

Оба были бледны и дрожали, хотя в комнате было тепло. Шишков вышел в переднюю. Взглянув случайно на товарища, он заметил, что на том не было фуражки.

— Ты оставил фуражку там… у постели, — сказал он товарищу, — Пойди скорей за ней, а я тебя обожду на лестнице.

Увидя страх, отразившийся на лице Гребенникова, Шишков повернулся, чтобы пойти самому в спальню за фуражкой, но тут взгляд его случайно упал на пуховую шляпу князя, лежавшую на столе в передней. Не долго думая, он нахлобучил ее на голову Гребенникова, и они осторожно начали спускаться по лестнице. Отперев ключом парадную дверь, они очутились на улице и пошли по направлению к Невскому.

Проходя мимо часовни у Гостиного Двора, они благоговейно сняли шапки и перекрестились широким крестом. Шишков, чтобы утолить мучившую его жажду, напился святой воды из стоявшей чаши, а Гребенников, купив у монаха за гривенник свечку, поставил ее перед образом Спасителя, преклонив перед иконою колени…

Затем они расстались, условившись встретиться вечером в трактире на Знаменской. При прощании Шишков передал Гребенникову золотые часы, несколько золотых иностранных монет и около сорока рублей денег, вынутых им из туго набитого бумажника покойного князя.

Впечатление, произведенное сознанием Гребенникова, было громадное. Австрийский посол граф Хотек лично приезжал благодарить меня и любезно предложил мне исходатайствовать для меня перед Его Величеством Императором Австрийским награду.

После сознания преступников дело пошло обычным порядком: вскоре состоялся суд. Убийцы были осуждены на каторжные работы на семнадцать лет каждый.

За успешное, быстрое раскрытие убийства австрийского военного агента князя Аренберга, благодаря чему было предотвращено неизбежное осложнение межгосударственных отношений, Ивану Дмитриевичу Путилину 30 августа 1870 года пожаловали орден Святого Владимира 3-й степени. Кроме того, высочайшим приказом по Министерству внутренних дел 28 августа 1870 года ему объявили монаршее благоволение за особые труды в течение лета 1870 года по специальному охранению здания проходившей в Санкт-Петербурге мануфактурной выставки «в отношении предупреждения и пресечения преступлений и соблюдения там порядка и благочиния»[61].

Сотрудники Сыскной полиции получили поощрение и от императора Австрии, благодарного за расследование убийства своего атташе. Приказ Санкт-Петербургского обер-полицмейстера по Санкт-Петербургской полиции от 18 сентября 1870 года № 217 гласил: «Его Величество Император Австрийский, в воздаяние услуг, оказанных при розыскании убийц Австрийского Военного Агента Князя дʼАренберга, пожаловал поименованным в прилагаемом у сего списке чинам Сыскной Полиции означенные в нем знаки отличия.

Государь Император, по всеподданнейшему о том докладу Государственного Канцлера, Всемилостивейше позволил принять и носить пожалованные им знаки.

О таковой Высочайшей воле, сообщенной мне Товарищем Министра Иностранных Дел от 16 сего Сентября за № 6034, объявляю по Полиции.

Подписал:

С-Петербургский Обер-Полициймейстер,

Генерал-Адъютант Трепов.

СПИСОК

Чинам С.-Петербургской Сыскной Полиции,

коим пожалованы Его Величеством Императором

Австрийским знаки отличия.

Верно: Помощник Управляющего Канцелярией Турчанинов»[62].

Иван Дмитриевич Путилин, первый начальник Сыскной полиции, стал человеком легендарным и знаменитым, о нем много писали и говорили, что неудивительно, ведь он лично раскрыл множество преступлений, совершенных со всей хитростью и жестокостью, на которую были способны самые изощренные злодеи того времени; преступлений, от которых содрогались все слои петербургского общества. Недаром его называли русским Шерлоком Холмсом, хотя правильнее будет назвать Шерлока Холмса английским Путал иным, но об этом позже.

Необходимо отметить, что служба Ивана Дмитриевича, его постоянные разъезды и командировки не могли не сказаться на семейных делах. И в 1871 году определением Санкт-Петербургской Духовной консистории, утвержденным Святейшим правительствующим синодом, брак его был расторгнут по причине нарушения Путилиным супружеской верности. Тем же определением ему навсегда запрещалось вступать в новое супружество.

Зато карьера сыщика продвигалась с прежним успехом: указом Сената от 9 декабря 1871 года № 5426 Путилина за выслугу лет произвели в коллежские советники со старшинством с 31 октября 1871 года, 21 января 1872 года высочайшим приказом по Министерству внутренних дел ему объявили монаршее благоволение за отлично-усердную службу, а 14 апреля 1872 года пожаловали перстень с вензелевым изображением имени императора. Уже 30 августа 1872 года Путилин получил следующий чин — статского советника.

Авторитет шефа Сыскной полиции к тому времени был настолько высок, что его часто включали в состав межведомственных комиссий по пресечению различных злоупотреблений. Например, 1 февраля 1872 года, независимо от занимаемой должности, он назначен членом от Министерства внутренних дел в комиссию под председательством генерал-адъютанта Лесовского «для изыскания мер к уменьшению пьянства между нижними чинами войск, расположенных в Кронштадте»[63]. Также Иван Дмитриевич в 1872 году состоял членом комиссии под председательством директора Департамента исполнительной полиции по составлению правил для полицейского надзора и разрешению вопросов об административной высылке, а в 1873 году — членом Паспортной комиссии.