– Да. И еще она была невестой Виктора.

– О, вот как, – едва слышно выдохнул Дилан.

– Да, так мы с ней и познакомились. Они собирались пожениться, Виктор уже готовился перевестись в следователи.

– Помню.

– А погиб, меня спасая, – с горечью закончила Хильда. – Потому что я отвлеклась на задержании.

– Он был в тебя влюблен еще с академии, – напомнил Дилан.

– Это было давно. С тех пор он в кого только ни влюблялся.

– Первая любовь не ржавеет.

Хильда повернулась к нему, но вместо взгляда поймала лишь резко очерченный на фоне света шара профиль. О том, насколько он прав, она знала не понаслышке. Ее сердце до сих пор билось быстрее в его присутствии, хотя они давно расстались. По ее же инициативе. Она думала, будет проще оставить все в прошлом, но так и не смогла.

– Почему ты до сих пор тут сидишь? – поинтересовалась она, радикально меняя тему.

– Потому что дома меня никто не ждет.

– Четыре года прошло, Дилан. Пора уже обзавестись новыми отношениями.

Он прикрыл глаза и невесело рассмеялся.

– Может, ты мне еще и девушку подыщешь?

– А чего тут искать? – в тон ему усмехнулась Хильда. – Вот, Марта. Красивая, умная, как ты любишь. И к легионерам явно неравнодушна.

– Нет уж, спасибо, – фыркнул он. – Я еще пока жду.

– Чего?

Он резко повернулся, наконец ловя ее взгляд и теперь уже не отпуская его.

– Что ты перебесишься и одумаешься.

– Дилан…

– Что – Дилан? Я уже сорок лет Дилан, Хильда. Я смирился с тем, что ты ушла без объяснений, но их отсутствие дает мне надежду. Хочешь, чтобы я ее похоронил? Просто скажи, глядя мне в глаза, что разлюбила и это уже навсегда. Скажи так, чтобы я поверил.

Она долго не отводила взгляд от его глаз, тяжело дыша. Даже открыла рот, отчего его сердце пропустило удар, но слова так и не были произнесены.

– Мне пора, – заявила Хильда, отворачиваясь и поднимаясь с дивана. – Завтра будет тяжелый день. И подозреваю, что в ближайшее время он будет не один такой. Надо отдохнуть.

– Отдохни, конечно, – спокойно согласился Дилан.

Его голос прозвучал слишком отстраненно, словно секунду назад он не пытался снова выяснить с ней отношения.

– Грядет что-то страшное, Хильда, попомни мое слово.

– Тогда нам всем не мешает отдохнуть, – заметила она, не оборачиваясь. – Увидимся завтра.

Стоило ей выйти за дверь, как шорох ее шагов моментально стих, проваливаясь в черную дыру заглушающих заклятий. Дилан сполз ниже и откинул голову на спинку дивана. По его губам скользнула слабая улыбка.

– Увидимся.

После чаепития с сестрой Лана еще долго кипела праведным гневом. Все сложилось совсем не так, как она рассчитывала, и от этого, кажется, было еще больнее, чем от всех сказанных слов.

Нет, Лана прекрасно знала, что ее семья не идеальна, но так жили многие в ее окружении. Отцы строили империи или пробивались в политике, матери в основном наслаждались светской жизнью, но иногда тоже занимались каким-нибудь делом, часто связанным с искусством или модой, а дети были предоставлены няням, гувернанткам и самим себе. Учились в закрытых школах, из которых перекочевывали в не менее закрытый Лекс. Зато они всегда получали все, что пожелают, и могли творить все, что вздумается. Никому из них не приходилось в ужасе метаться из стороны в сторону в поисках денег на лечебные снадобья. Разве не здорово?

Да, только теперь Лана потеряла все привилегии своего происхождения, а взамен ничего не получила. Отец в тюрьме, мать в бегах, а она, как и всю свою жизнь, одна. От осознания этого внутри все переворачивалось и завязывалось в тугой узел. Хотелось закричать и совершить какое-нибудь безумство. Напиться где-нибудь в веселой компании, что-нибудь разрушить, а потом показать всем неприличный жест и заявить:

– А вот ничего вы мне не сделаете!

Но этого Лана теперь тоже была лишена, поэтому попыталась дать выход кипучей энергии через учебу. Ее хватило минут на пятнадцать, после чего она со стоном повалилась на кровать и уставилась в потолок.

А что, лежать и страдать – тоже вариант. Не так весело, как попойка с друзьями, но и не так скучно, как бессмысленная учеба. Лана успела разочароваться в журналистике и решить, что это весьма бессмысленный способ поквитаться с королем. То ли дело сны… А сейчас поквитаться с королем хотелось как никогда сильно. Кто-то же должен ответить за то, что ей так плохо!

– Вот только как? – пробормотала Лана, глядя в потолок. – Как мне до тебя добраться?

Чтобы проникнуть в сон короля, нужно получить доступ хотя бы к его подушке, если не к постели. И как это сделать? Проникнуть во дворец? Заплатить кому-то, кто там работает, чтобы ей выкрали подушку? Ну да, а деньги она где возьмет? Марта выдает ей на карманные расходы, но для подкупа таких сумм недостаточно.

Имелся и другой вариант. Погрузившись в сон Веры, она вскоре перешла из него на другую территорию. Тогда ей показалось, что это сон мертвой русалки. Точнее, то, что от них осталось в сонной субреальности. Почему она так решила, Лана и сама не знала. Просто это напомнило ей о том, как она уснула в подвале сгоревшего дома, на том самом месте, где когда-то спала русалка.

Но Братт сказал, что такое невозможно. Ткань сновидений не может существовать так долго без подпитки. Тогда в чей сон она погрузилась? Вывод напрашивался один: в сон Найта Фарлага, на чьей подушке она ни разу не спала. Из этого следовало, что, выйдя за пределы собственного сна, можно попасть куда угодно. В том числе в любой чужой сон. Если только найти этого человека в мире сновидений. С Фарлагом такое получилось случайно, но если она поймет, как это делать…

Лана снова застонала, закрывая лицо руками. Еще раз соваться в омут, не зная брода, не хотелось. Даже если брошь действительно поможет просыпаться при необходимости, кто знает, какие еще опасности таит в себе тот мир? Ей нужен учитель. Наставник.

Внезапное воспоминание заставило Лану сесть, словно она уже приготовилась куда-то бежать.

Рассказывая о снохождении, Братт упомянул, что с его помощью можно положить в голову человека какую-то идею. Может быть, снова проникнув в его сон, она сможет убедить куратора помочь ей с обучением?

Лана тут же отбросила эту мысль. Не прокатит, он раскусит ее. Очень уж хорошо Братт владеет темой и ориентируется в сновидениях. Даже если потом не будет помнить о вторжении, испытав неожиданное желание ее учить, он может заподозрить неладное.

Сильно огорчиться Лана не успела, поскольку на смену этой идее тут же пришла другая. Куратор также говорил, что на территории сна ему трудно противиться расспросам, даже если он осознает происходящее. А еще упоминал, что знает так много о снохождении потому, что общался с человеком, который искал в свое время сноходцев. Если она узнает у него имя этого человека, – а во сне Братта она его узнает, – то сможет обратиться к нему. Судя по всему, он не испытывает такого пиетета перед законом и может взяться за обучение. В обмен на пару услуг сноходца с ее стороны. Это будет честная сделка, даже деньги не понадобятся.