Только чувство вины за произошедшее не давало мне так поступить.

По Отстойникам я слонялся минут сорок. Главное – забрался на бетонную перемычку, разделявшую обе цистерны, и рассмотрел ее внимательно. В перемычку через равные промежутки были вделаны кольца неизмеримого диаметра, а сквозь них продеты цепи, другим концом вкрученные в бока самих резервуаров.

Ширина перемычки составляла метра полтора – «Король» пролезет только боком, но я не был уверен, что у них есть такая шаговая функция.

Перемычка упиралась в некогда подвижную платформу, сейчас накрепко приваренную к стене. Один удачный выстрел – и ее сбросит вниз, на свалку арматуры и ржавых баков все с тем же трех-листником на боках.

Пока я ползал с исследованиями, с каждой минутой убеждаясь в провальности первоначальной идеи, меня взяли на прицел. Почувствовал затылком, а потом услышал, как щелкнул затвор. Позади, вся в пыли, стояла рослая Эба, облитая черным кожаным комбинезоном. Она-то и держала направленный на меня огнестрел, судя по виду которого, способный прикончить только утку.

Эта Эба не была похожа на остальных – лицо у нее было скуластое, губы крупные, а подбородок прямой. Волосы короткие и тоже черные, топорщились ежиком. Вся она почему-то очень смахивала на Тайтэнда, верно потому, что смотрела зло и презрительно.

– Выворачивай карманы, – приказала она. – Медленно. Присел… аккуратно.

– У вас много такого? – спросил я, кивая на ее оружие.

Бояться мне было нечего, я точно знал, что сильнее ее.

В ответ она сделала вид, что вот-вот выстрелит, но не выстрелила. Электрическое гудение наполняло воздух плотным кольцом, Дворец или как его там, гнал сюда «Королей», и на звук выстрела они сбежались бы как миленькие.

– Не двигаться, – сказала она, хотя я уже шел ей навстречу.

– Да подожди ты…

Я вынул огнестрел из ее безропотных рук. Это оказалась винтовка, стреляющая одиночными.

Она отдала мне оружие, подумала немного и вцепилась. Несколько секунд мы стояли неподвижно – она тянула меня в сторону, намереваясь сбросить, я сопротивлялся, и потому со стороны казалось, наверное, что Эба просто держится за мою куртку, а я позволяю ей держаться.

В итоге Эба подпрыгнула на месте, как белка, обхватила меня руками и ногами и повисла. Такого я не ожидал, весу в ней было килограммов на пятнадцать больше, чем во мне, а еще сбоку болталась винтовка, заняв единственную свободную руку, – левой я пытался еще балансировать, но через пару секунд ударился виском о шершавый бетон и обнаружил, что вместе с вцепившейся Эбой мы катимся к краю.

Она тяжело дышала мне куда-то в шею, но держалась крепко – как полип.

– За кем пришел? – прошипела она. – Где талон?!

Если бы у меня не было талона, все было бы намного проще, но у меня было аж три – мои собственные и тот, который я выловил из мутных дождевых потоков у ангара Журова.

– Вам надо рассредоточиться, – прохрипел я, мучаясь от того, что не могу дать ей в лоб и скинуть вниз. – Нельзя прятаться всем вместе – они наверняка прутся на тепло…

– Не твое дело! – тоже хриплым шепотом ответила Эба. – Отдай талон.

Электрический гул сбивал наши голоса, гасил вибрации связок.

– На башни у входа надо ставить сигнальные ракетницы, Аттам тебя упакуй! Да хоть лески протянуть… Вы жить вообще хотите или так, наслаждаетесь?

– Пошел к черту, – очень убедительно сказала Эба и вдруг расцепила руки и откатилась.

Некоторое время мы лежали рядом. Она – тяжело дыша, я – потирая онемевшее запястье.

– Нет у нас ракетниц, – сказала она и повернула голову.

Глаза у нее были вишневые.

– А что есть?

– А тебе зачем?

– Просто так, – хмуро отозвался я. – Меня Люка попросила.

– А, – коротко сказала она. – Эта шлюха.

Я не удержался и спросил.

Эба посмотрела с удивлением, но каким-то усталым.

– Она тебя любит, ты ей шоколад. Понял?

Квоттербек объяснял не лучше.

– Так ты что, – начала Эба, поднимаясь, – супергерой?

– Я Раннинг, – ответил я. – Игрок команды Солнца.

– Ну вот, жить тебе, Раннинг… – она посмотрела на блестящий браслетик, – осталось около часа. Как и всем нам.

Я и сам уже подозревал нечто подобное. Перемычка была хороша – узкая и ненадежная, но от идеи заманить сюда отряд многотонных машин я отказался – вряд ли они полезут наверх, даже если их будет заманивать целая толпа Эб.

Мне оставалось только примкнуть к тем, кого Журов назвал обезумевшими крысами, залезть в какую-нибудь нору и молиться Аттаму.

Мы спустились вниз, на свалку. Пахло мерзостно – химическими отходами и чем-то давно протухшим. Эба шла позади, видимо не доверяя, и тихонько мерно дышала.

– Вы все кучей? – спросил я.

– Да… в бункере… стой!

Я остановился в нескольких сантиметрах от зеленоватой густой лужи.

Нехорошо улыбаясь, Эба подошла к луже и показательно окунула туда металлический прут, подобранный неподалеку. Прут съежился и потек.

– Вот так и живем.

– Это залито в бочки?

– Да, – она отшвырнула прут, ставший короче ровно вполовину. Он плюхнулся сбоку и продолжил таять, шипя и плюясь светящейся пеной.

– Значит…

– Там внутри защитное покрытие, – пояснила Эба. – Но бочки старые, то и дело лопаются. Целых все меньше, а когда они все лопнут, настанет конец света… Так Марта говорит. Она немного того.

Над кладбищем апокалиптических бочонков нависла перемычка. Я обернулся – узкий проход между чередой складов…

– В цистернах то же самое?

– Да. Остатки.

– Вот что, Эба…

– Зера.

– Зера. Всех ваших оповести – пусть разбегаются по периметру и ищут норы поглубже – поодиночке! Максимум – по двое. А сюда тащи тех, кто рожден по правилу Аттама. Чем быстрее, тем лучше.

– Но…

– Времени на выполнение – пятнадцать минут, – оборвал ее я.

– Аттамы – это кто?

– Это как я.

На большее меня не хватило.

Она дернула было рукой, но потом развернулась и побежала – ровно и довольно-таки быстро. Я даже засмотрелся.

Через чертовы лужи пришлось пробираться самыми немыслимыми способами – рыхлая обожженная почва осыпалась, как пепел.

Бочонки и впрямь были ветхие и липли к рукам. Я выбрал несколько поближе и собрал их в одну кучу, опасливо двигая их ботинком, благо сил на это у меня хватало. Внутри мерзко булькало и шипело. Вытолкнув парочку к самому краю, туда, где луж уже не было, я выпрямился и увидел, что под перемычку поспешает довольно бестолковая толпа. Это был отряд оппозиции, мечтающий свергнуть Дворец. Я рассмотрел несколько совсем молодых ребят, не старше меня, и несколько совершенно дряхлых особей, вооруженных арматурой и огромными пистолетами. Основная масса, правда, была вполне боеспособной – рослые, хоть и исхудалые, заросшие бородами, как мехом.