— А ремня по заднему месту не хочешь?! У меня мать сегодня утром преставилась, упокой Господи ее душу на небесах! Только недавно чтица и певчие ушли, я их проводил домой, так Как свет пропал, а тут ты — как снег на голову. Чего здесь искала, бля? Только не рассказывай сказки! — И его рука красноречиво легла на брючный ремень.

— Послушайте, мужчина! — Я не отрывала взгляда от его рук. — Я заблудилась и здесь оказалась случайно — я даже не знаю, где нахожусь! Кругом словно все вымерло — нигде ни света, ни людей. Чувствую, замерзаю насмерть — перелезла через забор, стала стучать в двери, затем в окошко — разбила его случайно. Чтобы как-нибудь согреться, влезла сюда… — Сочтя, что все толком разъяснила ему, жалостливо добавила: — Примите мои соболезнования, я же не знала, что здесь такое… Вот, возьмите в качестве компенсации. — Я залезла в карман курточки, и вытащила купюру в сто гривень. Увидев деньги, мужчина немного успокоился и даже пустился в объяснения;

— Как здесь дождь пройдет, так свет и пропадает — словно черт шутки шутит. Вот сейчас появился, а бывает, и утром его еще нет.

Меня эта перемена в его настроении обрадовала, и я попросила:

— Я сейчас позвоню своему знакомому, чтобы он приехал за мной, — вы ему расскажете, как сюда добраться?

— Это зачем ему сюда приезжать? — вновь насторожился мужчина.

— Мне же надо как-то отсюда выбираться, — жалостливо заныла я, и меня вновь стал бить озноб, теперь не только от холода, но и от переживаний.

— Да ты совсем замерзла! — Он наконец заметил мое состояние, вышел в другую комнату и, пока я решала, вновь попробовать мне бежать через окно или подождать хозяина, вернулся с бутылкой самогонки и тарелкой с нарезанным салом.

Первую стоику я выпила не морщась и обрадовалась, когда почувствовала, как огонь разливается по моим жилам. Вторая пошла тяжелее, но и ее осилила до дна. Мне стало значительно лучше, кровь заиграла, и я стала раздумывать, к кому обратиться за помощью — к Егору или к Валику? Сердце ратовало за Егора, но, представив, что он может подумать обо мне, увидев в таком состоянии и в таком месте, я отбросила эту мысль. Мой выбор пал на Валика. Я сразу услышала в трубке его встревоженный голос, и мне было очень приятно, что он так беспокоится обо мне. Я передала трубку Федору, и тот объяснил, как найти его дом. После этого он предложил продолжить поминки, в чисто медицинских целях, и я не отказалась. К салу он дополнительно выставил трехлитровую банку соленых помидоров. Хотя я пила по половинке стопки и меньше, к приезду Валентина я оказалась совершенно пьяной. Ноги меня плохо слушались, и Валентин отнес меня к машине на руках. Здесь нас догнал Федор и торжественно вручил мне трусики-танга.

— Валялись на полу у кровати, — пояснил он.

Дальнейшее помню смутно, в голове завертелась карусель, мне стало совсем плохо, в висках кололо, и очень хотелось есть. Мы где-то останавливались, что-то ели, я расхваливала какое-то блюдо и требовала у официанта рецепт, но потом вдруг заснула. Проснулась, когда Валентин на руках занес меня в мою квартиру. Я ему стала объяснять, что неприятности обрушились на меня в последнее время из-за того, что я не послушалась подругу и выбросила в мусорник коробку из-под конфет, полную соли, вобравшей в себя негативную энергию, которой здесь оказалось полным-полно, так как прежняя хозяйка была ведьмой. Затем я стала требовать, чтобы Валик разыскал в квартире где-то притаившуюся коробку с солью, которая незаметно пробралась сюда, ведь это грозит мне дальнейшими бедами. Валентин терпеливо меня уговаривал лечь спать и пообещал, что утром перевернет в квартире все вверх дном, но эту коробку найдет и уничтожит. Я стала объяснять, что соль надо на рассвете зарыть в землю, так, чтобы никто не видел, а он тем временем помог мне раздеться и уложил меня в постель. Неожиданно во мне все всколыхнулось, заныл низ живота, и я, обняв Валика, притянула его к себе и впилась в губы.

Похмелье — ужасная вещь, особенно когда это случается в первый раз с человеком, который никогда не увлекался алкоголем, — я имею в виду себя. А если к этому добавить, что, проснувшись с чугунной головой, с трудом разлепив склеенные веки, чувствуя во рту нечто гадкое, я обнаружила в постели рядом с собой спящего обнаженного мужчину и с трудом вспомнила его имя и то, что он мой сосед, то станет понятно, что я пережила шок. Когда в памяти начали всплывать отдельные фрагменты бурной, страстной ночи, я вскочила с постели и, не обнаружив халат на обычном месте, как была, голышом (чего уж там стесняться после всего, что произошло!) бросилась в ванную. Закрыв двери изнутри на защелку, словно ожидая, что их будут штурмовать, я присела на краешек ванны, включила воду и, горестно вздохнув, стала перебирать в памяти события прошлой ночи. В меня будто черт вселился, это он заставил заняться поисками Инги, хотя я не имела понятия, как это делается. Все, то со мной произошло ночью, лишь подтвердило, что я безмозглая дура и с легкостью вляпываюсь в неприятные истории. Мне вчера еще повезло, что готы оказались не такими кровожадными, как их описывала Мила, что Федор показал себя порядочным человеком и не устроил тарарам из-за разбитого стекла и незаконного вторжения в его дом. Хотя то, что он напоил меня допьяна, говорит не в его пользу. Мне вспомнилось, какой я пережила ужас, увидев в соседней комнате старушку в гробу, в окружении множества горящих свечей, и очень удивилась, как это меня на месте не хватила кондрашка.

Разбить окно и влезть в чужой дом — от себя я такого не ожидала.

Мне вспомнилось, как меня, пьяную, на руках нес к автомобилю Валентин, а Федор, пьяно хихикая, совал в руки мои трусики. «Что же Валентин мог обо мне тогда подумать?!» Внутри у меня все сжалось, и я опрокинулась с громким плеском в ванну, мгновенно устроив там шторм.

— Иванна, с тобой все в порядке? — послышался из-за двери встревоженный голос Валентина.

— Не совсем — похоже, что-то с головой! — со злостью ответила я, имея в виду свое вчерашнее поведение.

— Тебе плохо? По телику идет реклама таблеток от похмелья — пойду схожу за ними в аптеку, — проявил он инициативу — посыпал солью мои душевные раны.

— Это класс! То, что мне нужно! — наигранно обрадовалась я, злясь на саму себя. — Сходи в аптеку за таблетками и сюда не возвращайся! — Подумав, что это было слишком грубо, я пояснила, что имела в виду: — Я приведу себя в порядок и тогда тебе перезвоню. А пока — извини. Когда будешь выходить, защелкни дверь на верхний замок.

— Как скажешь, — покорно согласился Валентин и добавил: — Мне с тобой было очень хорошо!

Лучше бы он этого не говорил. Мужчины в восьмидесяти процентах случаев точно так и говорят, даже когда знают, что больше не вернутся. Мне сразу захотелось ответить: «А я не помню. Вспомню — скажу. Скорее всего, ничего особенного, раз не помню».

Но я сдержалась, так как мужчины весьма болезненно воспринимают критику своих «потенциальных» возможностей и склонны их преувеличивать. Я отделалась неопределенным:

— До встречи. Я позвоню.